Окказиональная модификации англо-американских паремий в свете когнитивно-дискурсивного подхода в лингвистике

В предпринятом исследовании нами были рассмотрены около четырех тысяч случаев использования англо-американских паремий в дискурсе публичной коммуникации и медиадискурсе на английском языке. Анализ собранного материала показал возможность применения в данных типах дискурса как неизмененных (стандартных), так и видоизмененных (трансформированных) пословиц и поговорок с большим, однако, перевесом в сторону творческого использования (75%).

Б. Ю. Норман в статье «Когнитивные аспекты паремиологии и национальная картина мира в славянских языках» справедливо, с нашей точки зрения, замечает, что «пословицы и поговорки в своей массе архаичны, то есть отражают не современное, а некоторое древнее состояние духа народа» [66, с. 249]. Постоянные изменения в жизни народа, вызываемые множеством факторов, приводят к смене взглядов, представлений, идеологий, морали. Все это естественным образом находит свое отражение в паремике. Вот почему в своей работе мы подчеркиваем важность изучения модифицированных паремий и предлагаем рассматривать окказиональную трансформацию пословиц и поговорок как одновременно лингвистический и когнитивно-дискурсивный феномен.

Исследователи отмечают, что, несмотря на то, что феномен трансформации устойчивых языковых единиц наблюдается уже давно, а стремление переиначить традиционное вообще свойственно человеку, в последние десятилетия процесс модификации в английском и в русском языках стал особенно масштабным и динамичным. Явление трансформации языковых единиц, в том числе пословиц и поговорок, а также создание новых паремических выражений, которое в самом общем виде определяется как «языкотворчество», «паремиотворчество», «творческая филология», «неофразия», активно изучаются специалистами из разных стран. Результат такой исследовательской активности – широкий терминологический аппарат для обозначения продуктов лингвистических переделок, самих языковых трансформов. Вот лишь некоторые из существующих сегодня терминов: «фрашка», «анти-пословица», «квазипословица», «кукизм», «инопословица», «противословица», «пословичные новообразования», англ. «perverb» («perverse proverb»), «fractured proverb», «twisted wisdom», нем. «verdrehte Weisheit», «verdreschte Phrase».

Стремительное развитие в конце XX-го в. СМИ и, особенно, интернета, как представляется, сыграло далеко не последнюю роль в активизации процесса творческого использования языковых единиц в общем и паремий в частности. Так, современные средства массовой коммуникации позволяют в считанные секунды распространять для широких масс в самые отдаленные уголки планеты тексты, нацеленные на передачу нового когнитивного содержания, и, таким образом, отражающие новое (в смысле нестандартное) видение, взгляды, подходы, мнения и т. п.

Отечественные и зарубежные специалисты, изучающие проблемы фольклора в современной социокультурной ситуации, также высказываются о значительной роли масс-медиа в его развитии и бытовании, предлагая понятия «постфольклор» или «joke-lore» в своих работах. Так, термин «постфольклор» введен в научный оборот востоковедом и фольклористом С. Ю. Неклюдовым в рамках семинара «Фольклор и постфольклор: структура, типология, семиотика» (1995 г.). Постфольклор, согласно автору, будучи по происхождению продуктом городской культуры и по сути «третьей культурой», дистанцированной от культуры элитарной и традиционно-фольклорной, включает элементы массовой культуры («для сбыта») и низового фольклора («для потребления»); характеризуется разнородностью в жанровом плане и идеологической противоречивостью [64].

Термин «joke-lore» («шутливое знание», по аналогии с «folklore» «народное знание») предложен зарубежными лингвистами Л. Рёрихом и С. Винкер-Пифо [274]. Во-первых, шутка, по мнению исследователей, – единственный и самый важный из всех жанров фольклорного нарратива, которому не грозит исчезновение, так как за шуткой всегда стоит определенная социальная проблема; она является, таким образом, своего рода «индикатором» социально-культурной структуры общества, то есть отражает его техническое, моральное, религиозное, политическое развитие. Во-вторых, типичный для современной культуры феномен высмеивания, пародирования (пастиш) способствует появлению все новых шуток и их активному распространению (Там же, с. 12 – 13).

Несмотря на то, что в предпринятом нами исследовании англо-американские пословицы и поговорки изучаются как единицы дискурса, наши выводы о роли масс-медиа в их бытовании совпадают с наблюдениями фольклористов. Паремия может быть адаптирована к любому социокультурному контексту (что нередко влечет за собой ее трансформацию!) и с помощью интернета, прессы, телевидения, радио незамедлительно попасть в поле внимания массового адресата. Стоит зайти на сайт влиятельной американской медиакомпании «Forbes», и мы узнаем об эффективной стратегии выстраивания карьеры, лаконично выраженной в антипословице: Snooze, you lose; schmooze, you win – Проспишь – проиграешь, посудачишь с начальником – выиграешь (Ср. If you snooze, you lose – Проспишь – проиграешь). Известный американский кантри-исполнитель Тим О’Брайен в песне «Second mouse» предлагает тонкое наблюдение: It's the early bird that catches the worm, but it's the second mouse that gets the cheese – Ранняя птаха поймает червяка, но сыр получит вторая мышка (Ср. The early bird catches the worm – Ранняя птаха поймает червяка/Ср. Кто рано встает, тому Бог подает). Режиссеры и сценаристы через уста героев в своих фильмах делятся с аудиторией собственной жизненной философией, часто сформулированной в антипословичных единицах, как в картине В. Аллена «Пурпурная роза Каира»: Life's too short to spend time thinking about life – Жизнь слишком коротка, чтобы о ней думать (Ср. Life's short – Ср. Жизнь коротка). Прочитав (или даже прослушав), к примеру, речь У. Дж. Клинтона на одном из специализированных сайтов, можно ознакомиться с ироничным мнением 42-го президента США о распределении ролей в правительстве: The President proposes and the Congress disposes – Президент предполагает, Конгресс располагает (Ср. Man proposes, God disposes – Ср. Человек предполагает, Бог располагает).

Справедливое, с нашей точки зрения, мнение М. Эпштейна о языке как о главном капитале информационного века, сосредотачивающем в себе большую долю национального богатства, представляется необходимым дополнить утверждением о том, что язык является также одним из наиважнейших и мощнейших средств (как прямых, так и косвенных) воздействия на широкие массы людей. Всего лишь несколько приведенных выше примеров творческого использования паремий демонстрируют, как из привычных языковых единиц, по образному выражению того же ученого, извлекается «возможность для новой мысли и дела» [90]. В целом, подобное «творчество» расширяет языковые границы культуры, отчасти меняет ее традиции, отражает новые способы мышления и предлагает направления действия. Таким образом, первостепенную задачу паремиологии в рамках когнитивно-дискурсивной парадигмы сегодня видим в регистрации, а также функционально-стилистической интерпретации трансформированных пословиц и поговорок (многие из которых являют собой самостоятельные паремии) с особым акцентом на прагматических и когнитивных аспектах. Поясним сказанное.

Как представляется, в основе языкового творчества лежит явление окказиональности (лат. арх. (= occasio) «случай, повод») − создание автором новообразований (единиц разной протяженности – от слова до предложения) по определенному случаю, то есть необходимых в конкретном контексте. Сегодня утверждение о том, что использование тех или иных языковых средств в процессе коммуникации обусловлено контекстом, является аксиомой в лингвистике. Их применение будет адекватным, когда адресант и адресат сообщения разделяют когнитивную базу. Факт совпадения когнитивной базы у коммуникантов приобретает особое значение в случае творческого использования единиц языка.

Наши наблюдения позволяют заключить, что причины «сотворения» окказиональных единиц носят прагматический и когнитивный характер. Творческое использование паремий дает возможность автору решать следующие основные задачи, служащие главной прагматической цели воздействия на адресата:

1) привлечение внимания;

2) выражение отношения, оценки;

3) создание стилистического эффекта: повышение экспрессивности, эмоциональности, создание индивидуального авторского стиля [40, с. 87].

Заметим также, что появление окказиональных единиц в дискурсе вызвано потребностью назвать еще не названное, передать новое (или в некоторых случаях обновленное) когнитивное содержание, что, очевидно, имеет когнитивную обусловленность.

Здесь представляется важным подробнее рассмотреть окказиональность в англо-американской паремике как дискурсивный феномен. В Словаре лингвистических терминов дается следующее определение этому явлению: «Окказиональное – «не узуальное», не соответствующее общепринятому употреблению, характеризующееся индивидуальным вкусом, обусловленное специфическим контекстом употребления» [7, с. 284]. Специфичность контекста заключается в том, что для реализации значения окказионализма необходим создающий его (уникальный) контекст. Связь новообразования с породившим его контекстом очевидна. Для узуальной единицы требуется контекст воссоздающий (копирующий).

Так, понятие «узуальное» (каноническое, общеупотребительное) помогает определить «окказиональное», ведь окказиональность как универсальное лингвистическое явление связано с такими категориями, как норма, язык, дискурс. Еще раз подчеркнем, что речевая коммуникация предоставляет творческую свободу. Свобода эта, однако, относительна, так как регламентируется системой языка. К таким выводам приходят и другие исследователи: окказиональность, будучи дискурсивным фактом, все же, задана «системой языка, проявляет и развивает семантические, словообразовательные и грамматические возможности этой системы, прорицает тенденции ее развития» [8, с. 13]. Мы относим к окказиональному такое использование пословиц и поговорок, при котором они подвергаются семантическим, лексическим или грамматическим модификациям, отклоняющееся от их общепринятого (узуального) использования. Заметим, что термин «норма» традиционно понимался как «принятое речевое употребление языковых средств, совокупность правил, упорядочивающих употребление языковых средств в речи индивида» [7, с. 270 – 271]. Сегодня, однако, акцент в его толковании смещается с правил, т. е. ограничений, запрета, на выбор, использование тех языковых средств (и их формы), которые наилучшим образом помогают решить задачи коммуникативной ситуации. Известный специалист в области языка СМИ М. Н. Володина, к примеру, пишет: «Если понимать языковую систему как совокупность возможностей, обусловленных определенными закономерностями конкретного языка, то норма выступает как признаваемая носителями данного языка реализация возможностей этой системы» [21, с. 28].

В анализируемом нами фактическом лингвистическом материале все преобразования паремий осуществляются в рамках языковых правил и не являются в этой связи нарушением нормы. Поэтому окказионально трансформированные пословицы и поговорки в определенном контексте выступают как наиболее подходящие языковые средства, выбор которых оправдан нормой.

Отметим также, что широкий набор анализируемых случаев окказиональной модификации паремий неоднороден в отношении применяемых для этого лингвистических механизмов, а также достигаемого с помощью творческого использования пословиц и поговорок эффекта.

В данном разделе мы представляем классификацию модифицированных паремий, выявленных в рамках собранного фактического материала. За ее основу мы взяли признак результата творческого обыгрывания англо-американских паремий. Так, наши наблюдения позволили выделить следующие группы трансформов:

1) паремии-гапаксы (греч. hápax eirēménon – «слово или оборот, употребленные для данного случая»). Гапаксы тесно связаны с контекстом: вне «порождающего» контекста они бессмысленны; часто имеют малую художественную ценность и, вследствие этого, небольшой воздействующий потенциал. К примеру, вторая часть пословицы Love me, love my dog (Любишь меня – полюби и мою собачку) подвергается замене в названии и тексте известной песни Элвиса Пресли «Love me, love the life I lead»:

Oh, if you're gonna love me, love the life I lead

Need the things I need, don't try to change me

If you're gonna take me, take me for what I am

I can't be another man, I can't be free

'cos the life I lead is the life I lead.

Рассмотрим еще один пример. К. С. Кинг, известная американская правозащитница, в своем докладе, посвященном проблеме ВИЧ, использует расщепление (прием нарушения синтаксической структуры) пословицы If you are not the part of the solution, you are part of the problem (Если ты не часть решения, ты часть проблемы):

Yet in a way, the silence of good people has been even more harmful than the destructive statements of the homophobic bigots. <…> But, if we are going to end this terrible epidemic, it is time to end the silence, time for good and decent people to become informed about AIDS and become a pro-active part of the solution, instead of being a silent part of the problem. To eradicate AIDS, we must give our medical researchers and scientists all of the support they need to find the cure. But we must first and foremost cure our own hearts of the fear and ignorance that leads to denial and ostracism of our brothers and sisters who have AIDS [C. S. King «Keynote Address», 18.10.1999].

В обоих приведенных случаях смысл модифицированных пословиц становится очевидным лишь в контексте;

2) авторские выражения на основе узуальных паремий.

Модификации пословиц и поговорок, в результате которых появляются авторские выражения, заслуживают, на наш взгляд, отдельного рассмотрения и описания. Как показывает анализ, в процессе их создания наиболее ярко проявляется мощь авторской мысли, полнее реализуется творческий потенциал авторов. При рассмотрении авторских выражений можно отчетливо наблюдать то, как в процессе использования паремий свое действие обнаруживают лингвистические и когнитивно-прагматические факторы, когда видение мира автором, то есть его идеи, мысли, взгляды, представления, обретают в дискурсе «упаковку», хоть и собираемую из элементов имеющегося готового языкового материала, но очень колоритную и неповторимую. Проиллюстрируем сказанное примерами.

В августе 1988 г. после выдвижения кандидатом от республиканской партии на пост президента США Дж. Г. У. Буш выступил с обращением на съезде партии. Приведем отрывок из его речи, в котором на основе узуальной пословицы Don't change horses in mid-stream (Ср. Лошадей на переправе не меняют) создается авторское выражение «When you have to change horses in midstream, doesn't it make sense to switch to one who's going the same way?» («Когда приходится менять лошадей на переправе, не стоит ли пересесть на ту, что идет в том же направлении?»):

For seven and a half years I have helped the President conduct the most difficult job on earth. Ronald Reagan asked for, and received, my candor. He never asked for, but he did receive, my loyalty <…>

Our, our economy is strong but not invulnerable, and the peace is broad but can be broken. And now we must decide. We will surely have change this year, but will it be change that moves us forward? Or change that risks retreat?

In 1940, when I was barely more than a boy, Franklin Roosevelt said we shouldn't change horses in midstream. My friends, these days the world moves even more quickly, and now, after two great terms, a switch will be made. But when you have to change horses in midstream, doesn't it make sense to switch to one who's going the same way?

В своем официальном заявлении, объясняя причины, по которым он стремится к президентству и по которым он мог бы его получить, Дж. Буш-старший говорит о богатом опыте, приобретенном им за время нахождения на посту вице-президента США (1981 – 1989 гг.), и своей преданности президенту Р. Рейгану. Так, номинированный кандидат в президенты, с одной стороны, ссылаясь на пословичную риторику 32-го американского президента Ф. Д. Рузвельта, чей авторитет и вклад в развитие США вряд ли можно переоценить, и, с другой стороны, полагаясь на авторитет народной мудрости, заключенной в паремии, создает свое собственное выражение на основе традиционной пословицы. Выражение «when you have to change horses in midstream, doesn't it make sense to switch to one who's going the same way?», представляющее собой риторический вопрос, по сути, является утверждением необходимости продолжать политический курс, взятый предшественником Дж. Буша, и служит веским аргументом в пользу его кандидатуры.

Примечательным представляется и случай окказионального использования известной паремии Every cloud has a silver lining (Ср. Нет худа без добра) министром обороны США Р. М. Гейтсом в его обращении на Мировом форуме будущего демократии (17 сентября 2007 г., Вирджиния). В произнесенной речи политик цитирует слова журналиста, давшего следующую характеристику его персоне:

I had quite a reputation as a pessimist when I was in the intelligence business. A journalist once described me as the Eeyore of national security – able to find the darkest cloud in any silver lining. I used to joke that when an intelligence officer smelled the flowers, he’d look around for the coffin. Today, as one looks around the world – wars in Iraq and Afghanistan, an ambitious and fanatical theocracy in Iran, a nuclear North Korea, terrorism, and more – there would seem to be ample grounds to be gloomy.

Так, элементы пословицы «cloud» и «silver lining» употребляются уже в авторском выражении «to be able to find the darkest cloud in any silver lining» и подвергаются структурно-семантической перестановке, придающей словам ироничное звучание.

Наиболее интересный материал для когнитивно-дискурсивного анализа представляют 3) новые паремические единицы, созданные на основе традиционных пословиц и поговорок (антипословицы) и 4) новообразования, построенные по традиционным паремическим моделям (псевдопословицы). Этим феноменам посвящен Раздел 2.3. настоящего диссертационного исследования.