Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






И придут времена спокойствия златые,

Покроет шлемы ржа, и стрелы каленые,

В колчанах скрытые, забудут свой полет;

Счастливый селянин, не зная бурных бед,

По нивам повлечёт плуг, миром изощрённый;

Суда летучие, торговлей окрилённы,

Кормами рассекут свободный океан,

И юные сыны воинственных славян

Спокойной праздности с досадой предадутся,

И молча некогда вкруг старца соберутся,

Преклонят жадный слух, и ветхим костылём

И стан, и ратный строй, и дальний бор с холмом

На прахе начертит он медленно пред ними,

Словами истины, свободными, простыми,

Им славу прошлых лет в рассказах оживит

И доброго царя в слезах благословит[312].

Свобода лучше рабства, сила лучше болезни, дела лучше обещаний. Естественное стремление народа к свободе и отсутствию притеснений, используется «демократами»[313] для своей пользы. Вот, что писал Александр Сергеевич о XX веке:

Разоблачался ветхий трон[314];

Оковы падали. Закон,

На вольность опершись,

Провозгласил равенство,

И мы воскликнули: Блаженство!

О горе! о безумный сон!

Где вольность и закон? Над нами

Единый властвует топор.

Мы свергнули царей. Убийцу с палачами

Избрали мы в цари. О ужас! о позор!

Но ты, священная свобода,

Богиня чистая, нет, — не виновна ты,

В порывах буйной слепоты,

В презренном бешенстве народа,

Сокрылась ты от нас; целебный твой сосуд

Завешен пеленой кровавой:

Но ты придёшь опять со мщением и славой, —

И вновь твои враги падут;

Народ, вкусивший раз твой нéктар[315] освящённый,

Всё ищет вновь упиться им;

Как будто Вакхом разъярённый,

Он бродит, жаждою томим;

Так — он найдёт тебя. Под сению равенства

В объятиях твоих он сладко отдохнёт;

Так буря мрачная минёт[316]!

Угнетение свободы сковывает общество, но полная свобода личности разрушает общественные учреждения, и тем самым ухудшает жизнь большинства людей. Так описал Александр Сергеевич то, что мы назвали «перестройкой»:

И горд и наг пришёл Разврат,

И перед ним сердца застыли,

За власть — Отечество забыли,

За злато продал брата брат.

Рекли безумцы: нет Свободы,

И им поверили народы.

И безразлично, в их речах,

Добро и зло, всё стало тенью —

Всё было предано презренью,

Как ветру предан дольный прах[317].

Это вырождение, разложение и разрушение общества особенно наглядно во времена потрясений (перед 1920 и 1998 гг.), то есть во время преобразований, «реформ», и «перестроек»:

Увы! куда ни брошу взор —

Везде бичи, везде железы,

Законов гибельный позор,

Неволи немощные слезы:

Везде неправедная Власть

В сгущённой мгле предрассуждений

Воссела — Рабства грозный Гений

И Славы роковая страсть[318].

Пушкин с презрением относился к таким крайностям, как своеволие правителей и власть толпы:

Самовластительный Злодей!

Тебя, твой трон я ненавижу,

Твою погибель, смерть детей

С жестокой радостиювижу.

Читают на твоём челе

Печать проклятия народы,

Ты ужас мира, стыд природы;

Упрёк ты Богу на земле.

Свобода при нынешней «демократии» — это неравенство, ослабление государства, невежество и разврат, личные выгоды, а значит на самом деле это свобода для меньшинства и угнетение для большинства.

Нам нужны: просвещённая свобода, основанная на законах Вселенной; целостность в самоуправлении государственных законов и равенстве общественного строя:

Лишь там над царскою главой

Народов не легло страданье,

Где крепко с Вольностью святой

Законов мощных сочетанье;

Где всем простёрт их твёрдый щит,

Где сжатый верными руками

Граждан над равными главами

Их меч без выбора скользит.

И преступленье с высока

Сражает праведным размахом;

Где не подкупна их рука

Ни алчной скупостью, ни страхом.

Владыки! вам венец и трон

Даёт Закон — а не природа;

Стоите выше вы народа,

Но вечный выше вас Закон.

И горе, горе племенам,

Где дремлет он неосторожно,

Где иль народу иль царям

Законом властвовать возможно!

Свобода для большинства по Пушкину возможна только при просвещении, равенстве, сильном государстве и мудрых правителях, следующих Вселенским законам Порядка, а не прихотям толпы.

И днесь учитесь, о цари:

Ни наказанья, ни награды,

Ни кров темниц, ни алтари

Не верные для вас ограды.

Склонитесь первые главой

Под сень надёжную Закона,

И станут вечной стражей трона

Народов вольность и покой.

А последнее может быть только с мудрыми правителями, опирающимися не на насилие и обманное понятие «демократии», а на науку о Вечном Движении по кругам народов, планет и любых предметов, а также, опираясь на стремление к совершенству и согласованности — как во Вселенной:

Светил небесных дивный хор

Течёт так тихо, так согласно[319]

Александр Сергеевич писал: «...несколько глубоких умов в недавнее время занялись исследованием нравов и постановлений американских, и их наблюдения возбудили снова вопросы, которые полагали давно решёнными. Уважение к сему новому народу и к его уложению, плоду новейшего просвещения, сильно поколебалось. С изумлением увидели демократию в её отвратительном безстыдстве, в её жестоких предрассудках, в её нестерпимом правлении мучителей.

Всё благородное, безкорыстное, всё возвышающие душу человеческую — подавленное неумолимым себялюбием и страстию к довольству; большинство, нагло притесняющее общество; рабство негров посреди образованности и свободы; родословные гонения в народе, не имеющем дворянства;со стороны избирателей алчность и зависть; со стороны управляющих робость и подобострастие; одарённость, из уважения к равенству, принуждённая к добровольному самоотделению; богач, надевающий оборванный кафтан, дабы на улице не оскорбить надменно нищеты, им втайне презираемой: такова картина Американских Штатов, недавно выставленная перед нами»[320].

Александр Сергеевич много говорил о «демократии»: «По моему мнению, "демократия" в том виде, как её понимают, только слово — не более. Во все времена были избранные предводители; это восходит до Ноя и Авраама. Существует одно основное положение: это — что миром управляла мысль; разумная воля единиц и меньшинствауправляла человечеством. В широких кругах воли разъединены и тот, кто овладеет ею, сольёт их воедино. Роковым образом люди, при всех видах правления, подчинялись меньшинству или единицам; так что слово "демократия" в известном смысле, представляется мне безсодержательными лишённым почвы»[321].

Если будут править жадные — народ будет изнемогать в труде, а если будут править глупые — народ будет пребывать в безпокойстве, если жестокие — он будет притеснён, а добрые — будет развращён.

Последователь Пушкина Н.В. Гоголь писал: «Прошло то время, когда мечтали о разного рода лучших правлениях, и умные люди, обольщённые образцами, бывшими у других народов, горячо проповедовали: один — совершенную "демократию", другой — монархию[322], третий — аристократию[323], четвёртый — смесь всего вместе, пятый — потребность двух борющихся сил в государстве…

Наступило время, когда всякий, более или менее, чувствует, что правление не есть вещь, которая сочиняется в головенекоторых, что она образуется нечувствительно, сама собой, из духа и свойств самого народа, из местности-земли, на которой живёт народ, из бытия самого народа, которое показывает человеку глубокомысленному, когда и в каких случаях успевал народ и действовал хорошо и умно, и требует — внимательно всё это обсудить и взвесить»[324].

«Если правление переходило сколько-нибудь в народное, это обнаруживалось совершенною анархией[325] и полным отсутствием всякого правления: ни одного человека не бывало согласно, всё спорило между собою. Если правление переходило совершенно в правление чиновников от короля, воспитавшихся на служебном письменном поприще, государство наполнялось взяточниками, для ограниченья которых требовались другие чиновники; через два года следовало и тех ограничивать, и образовывалась необыкновенная сложность, тоже близкая к анархии»[326].

А.С. Пушкин нарисовал свой лик в мае 1821 г. на рукописи «Кавказского пленника».

Говоря о нашем постепенно вводимом общественном самоуправлении, Александр Сергеевич заметил главное: «Устойчивость — первое условие общественного благополучия.Как она сочетается с неограниченным совершенствованием?»[327]

Катерина Орлова (Раевская) писала брату Александру в 1821 г.: «Мы очень часто видим Пушкина, который приходит спорить с мужем о всевозможных предметах.

Его — теперешний конёк — вечный мир аббата[328] Сен-Пьера.

Он убеждён, что правительства, совершенствуясь, постепенно водворят вечный и всеобщий мир, и что тогда не будет проливаться иной крови, как только кровь людей с сильными свойствами духа и страстями, с предприимчивым духом, которых мы теперь называем великими людьми, а тогда будут считать лишь нарушителями общественного спокойствия»[329].

В отношениях государства и свободы в обществе, Пушкин, как и во всех других случаях, выступал против крайностей: «Власть со свободой должно сочетать на взаимную пользу»[330].

ПУШКИН О БОГЕ

КАК О ВЕЧНОМ ДВИЖЕНИИ[331]

 

Ты, не участвуя в волнениях мирских,

С участием живым в окно глядишь на них —

И видишь оборот во всём кругообразный[332].

Ум ищет Божества, а сердце не находит[333].

 

В 1821 г. Пушкин в кишиневском дневнике, отмечая свое свидание с Пестелем, «умным человеком во всем смысле этого слова», записал удивившую его и, очевидно, соответствующую его собственному настроению мысль Пестеля: «Сердцем я материалист, но мой разум этому противится»[334]

Кругооборот существует незримо во множестве вещей Единого Целого, постоянно движущихся в разных направлениях, в разных порядках. Учёному он представляется видимой закономерностью. Слабому уму он представляется безпорядком. На самом деле эти вещи подчиняются одним и тем же законам вечного кругообразного чередования гребней и впадин волн.

Пророки обладают выдающейся способностью замечать это движение в природе, обществе, в себе, понимать и выражать общие законы жизни. Вот, как Пушкин описывал движение народов по кругу жизни от одной противоположности к другой:

Не сетуйте: таков судьбы закон;

Вращается весь мир вкруг человека,

Ужель, один недвижим будет он?..

Игралища таинственной игры,

Металися смущённые народы;

И высились и падали цари;

И кровь людей то Славы, то Свободы,

То Гордости багрила алтари[335].

Учение о нравственности должно быть основано на менее шаткой основе, нежели пример Бога, которого можно назвать добрым, только упрямо закрывая глаза на всё зло, поминутно творимое или допускаемое, как считают обыватели, им в этом мире. Бог есть всё сущее[336]. Всё, что против Истины, — против Бога. Ибо сказано в Коране: «Не скрывайте истину», а в Евангелиеот Мтф.5:15: «И, зажегши свечу, не ставят её под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем». Ум призван родить Истину в голове по образу и подобию внешнего мира. Нет более страшного греха, чем сокрытие Истины. Учёный и стихотворец Пушкин видел последовательный волнообразный кругооборот жизненных состояний людей:

Увы, наш круг час от часу редеет;

Кто в гробе спит, кто дальний сиротеет;

Судьба глядит, мы вянем; дни бегут;

Невидимо склоняясь и хладея,

Мы близимся к началу своему...[337] — то есть, к той точке, откуда мы начали движение по кругу. И всё повторится снова. В ближайшем будущем мозг русского человека снова пробудится — Ум посетит голову человека и родит своё подобие в виде Истины. Движение по кругу отражено незримо во всех без исключения произведениях Александра Сергеевича Пушкина.

Если для удобства наблюдения изобразить круг, как два последовательно расположенных полукруга, эта кривая будет напоминать волну.


гребень
впадина

 

Движение морских волн — одно из самых ярких образов Вечного движения:

Как часто ласковая Муза…

Водила слушать шум морской,

Немолчный шёпот Нереиды,

Глубокий, вечный хор валов[338],

Хвалебный гимн Отцу[339] миров[340].

Государства, общества — такие же образы, как и морские волны. Все существа живут и умирают по одним законам вечного движения.

…всё тленно под луною;

Как волны за волною,

Проходят царства и века.

Скажи, где стены Вавилона?

Где драмы тощие Клеона?

Умчала всё времён река[341].

Как лодка поднимается на гребень волны — и опускается во впадину, так и народы согласно донской рукописи Пушкина восходят 314 лет при общественном строе — и низвергаются вниз при частном строе так же 314 лет:

Смотри, как облаком живым

Фонтан сияющий клубится;

Как пламенеет, как дробится

Его на солнце влажный дым.

Лучом поднявшись к небу, он

Коснулся высоты заветной

И снова пылью огнецветной —

Низпасть на землю осуждён.

О, смертной мысли водомёт,

О, водомёт неистощимый!

Какой закон непостижимый

Тебя стремит, тебя мятёт?

Как жадно к небу рвёшься ты!

Но длань, незримо-роковая,

Твой луч упорный преломляя,

Свергает в брызгах с высоты[342].

Мысль о неизбежности и полезности чередования по кругу разных народов, поколений людей, о неизбежности вечной жизни, была выражена Пушкиным в 38-й строфе «Евгения Онегина». Это был условный знак своего ухода в вечность на 38-м году[343] своей жизни:

Увы! На жизненных браздах

Мгновенной жатвой поколенья,

По тайной воле провиденья,

Восходят, зреют и падут;

Другие им во след идут

Так наше ветреное племя

Растёт, волнуется, кипит

И к гробу прадедов теснит.

Придёт, придёт и наше время,

И наши внуки в добрый час

Из мира вытеснят и нас[344]!

Александр Сергеевич обострённо понимал предопределённость Судьбы и безстрастность Вселенной. Судьба никого не любит и никого не ненавидит. Судьба ко всем равнодушна — она всех уносит в мир иной:

Брожу ли я вдоль улиц шумных,

Вхожу ль во многолюдный храм,

Сижу ль меж юношей безумных,

Я предаюсь моим мечтам.

Я говорю: промчатся годы,

И сколько здесь ни видно нас,

Последнее изменение этой страницы: 2016-08-29

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...