Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






И Ратник молодой вскипит и содрогнётся

При звуках бранного Певца[704].

Предыдущее стихотворение, как и последующее, были для упрощения сокращены, чтобы мы смогли без отвлечений, одним духом, понять главную мысль стихотворца.

Великий день Бородина,

Мы, братской тризной поминая,

Твердили: «Шли же племена,

Бедой России угрожая;

Не вся ль Европа тут была?..

Но стали ж мы пятою твёрдой

И грудью приняли напор

Племён, послушных воле гордой,

И равен был неравный спор.

И что ж? свой бедственный побег,

Кичась, они забыли ныне;

Забыли русской штык и снег…

Знакомый пир их манит вновь —

Хмельна для них славянов кровь;

Но тяжко будет им похмелье…»

Вновь наши вторглись знамена

В проломы падшей вновь Варшавы

И бунт раздавленный умолк….

Мы не напомним ныне им

Того, что старые скрижали

Хранят в преданиях немых…

Но вы, мутители палат[705],

Легкоязычные витии[706],

Вы, черни бедственный набат,

Клеветники, враги России!

Что взяли вы?.. Ещё ли росс

Больной, расслабленный колосс?

Ещё ли северная слава

Пустая притча, лживый сон?

Скажите: скоро ль нам Варшава

Предпишет гордый свой закон?

Куда отдвинем строй твердынь?

За Буг, до Ворсклы, до Лимана?

За кем останется Волынь?

За кем наследие Богдана?

Признав мятежные права,

От нас отторгнется ль Литва?

Наш Киев дряхлый, златоглавый,

Сей пращур русских городов,

Сроднит ли с буйною Варшавой

Святыню всех своих гробов?

Ваш бурный шум и хриплый крик

Смутили ль русского владыку?

Скажите, кто главой поник?

Кому венец: мечу иль крику?

Сильна ли Русь? Война, и мор,

И бунт, и внешних бурь напор

Её, беснуясь, потрясали —

Смотрите ж: всё стоит она!

А вкруг её волненья пали —

И Польши участь решена...

Победа! сердцу сладкий час!

Россия! встань и возвышайся!

Греми, восторгов общий глас!..

Восстав из гроба своего…

Вострепетала тень его

От блеска им начатой славы!

Благословляет он, герой,

Твоё страданье, твой покой,

Твоих сподвижников отвагу,

И весть триумфа твоего…

Младого внука своего[707].

Отрок Александр Сергеевич принял от волхва в дар «Сафьяновую тетрадь» в 1812 г. С того самого дня ответственность за судьбу России не оставляла его спокойным. Он выражал полученные знания в своих стихотворениях, поступках, бытовых произведениях, и, наконец, в донском свитке. Всё это угнетало его душу.

Своими мыслями, миропониманием, произведениями он невольно возводил сам себе тот костёр-памятник, на который взбирался всё выше и выше.

Покров, упитанный язвительною кровью,

Кентавра[708] мстящий дар, ревнивою любовью

Алкиду[709] передан. Алкид его приял,

В божественной крови яд быстрый побежал.

Се — ярый мученик, в ночи скитаясь, воет;

Стопами тяжкими вершину Эты роет;

Гнёт, ломит древеса; исторженные пни

Высоко громоздит; его рукой они

В костёр навалены; он их зажёг; он всходит;

Недвижим на костре он в небо взор возводит;

Под мышцей палица; в ногах немейский лев

Разостлан. Дунул ветр; поднялся свист и рев;

Треща, горит костёр; и вскоре пламя, воя,

Уносит к небесам безсмертный дух героя[710].

Он знал свою судьбу и хотел показать нам, что никто иной, а он сам поджигал этот костёр, чтобы после вознестись туда, куда его современники не достигнут:

Туда б, в заоблачную келью,

В соседство Бога скрыться мне!..[711]

В «Родословной моего героя» Пушкин, прикрываясь Езерским, более говорил о себе. В этом произведении выражена гордость за причастность к великому прошлому Руси и скромность в её обнародовании. В этом тоже геройство:

В века старинной нашей славы,

Как и в худые времена,

Крамол и смут во дни кровавы

Блестят Езерских имена.

Они и в войске и в совете.

На воеводстве, и в ответе

Служили доблестно царям…

Кто б ни был ваш родоначальник,

Мстислав, князь Курбский, иль Ермак,

Или Митюшка целовальник,

Вам всё равно. Конечно, так;

Вы презираете отцами,

Их славой, честию, правами…

Гордясь (как общей пользы друг)

Красою собственных заслуг,

Звездой двоюродного дяди,

Иль приглашением на бал

Туда, где дед ваш не бывал…

Мне жаль, что нашей славы звуки

Уже нам чужды…

Что нам не в прок пошли науки…

Мне жаль, что тех родов боярских

Бледнеет блеск и никнет дух;

Мне жаль, что нет князей Пожарских,

Что о других пропал и слух…

Вот почему, архивы роя,

Я разбирал в досужный час

Всю родословную героя…

Езерский сам же твёрдо ведал,

Что дед его, великий муж…

А сам он жалованьем жил

И регистратором служил[712].

18.4.1828 г. — Пушкиным была сделана запись о замысле стихотворения «Анчар»: «upas анчар». «Анчар» совсем не ядовитое растение, а вот упас из этого же семейства тутовых выделяет ядовитый млечный сок. Но он не назвал стихотворение «Упас» потому, что его Наука — древо жизни, а не смерти, однако, лично пророку, принёсшему в дар потомкам на Дон 200 листов научного труда, это стоило жизни, как тому рабу, принёсшему листья анчара. Слово «УПАС» по буквам можно представить как Ученье Пушкина Александра Сергеевича. Оно смертельно только для врагов России, утверждая их скорый конец.

Мысль об опасности нести «стрелами гибели» для сил зла новое знание людям он уже отразил 12 лет назад в послании «К Жуковскому»:

И вы восстаньте же, Парнасские жрецы[713]

Природой и трудом воспитанны певцы

В счастливой ереси[714] и Вкуса и Ученья,

Разите дерзостных друзей Непросвещенья.

Отмститель Гения, друг истины, поэт!

Лиющая с небес и жизнь, и вечный свет,

Стрелою гибели десница Аполлона

Сражает, наконец, ужасного Пифона[715].

Смотрите: поражён враждебными стрелами,

Вам оскорблённый вкус, вам Знанья дали весть

Летите на врагов: и Феб и Музы с вами!

Разите варваров[716] кровавыми стихами;

Но вижу: возвещать нам истины опасно[717].

Итак, вернёмся к стихотворению «Анчар»:

В пустыне чахлой и скупой,

На почве, зноем раскаленной,

Анчар, как грозный часовой,

Стоит — один во всей вселенной.

Природа жаждущих степей

Его в день гнева породила,

И зелень мёртвую ветвей

И корни ядом напоила.

Яд каплет сквозь его кору,

К полудню растопясь от зною,

И застывает ввечеру

Густой прозрачною смолою.

К нему и птица не летит

И тигр нейдёт — лишь вихорь чёрный

На древо смерти набежит

И мчится прочь уже тлетворный.

И если туча оросит,

Блуждая, лист его дремучий,

С его ветвей уж ядовит

Стекает дождь в песок горючий.

Но человека человек

Последнее изменение этой страницы: 2016-08-29

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...