Культура и социальная стратификация

Люди различаются по полу, возрасту, уровню образования, интересам, социальному происхождению… Список этих критериев можно продолжать почти до бесконечности. Некоторые из различий оказываются социально значимыми, то есть получают институциональное оформление. Получается, что общество представляет собой не столько монолит, сколько «единство непохожих», пользуясь формулировкой Аристотеля. Говоря языком социологии, любое общество стратифицировано. В основе стратификации лежит принятая в обществе система ценностей. К числу таких ценностей в разных обществах может относиться происхождение, доступ к властному ресурсу, богатство и пр. Каждый человек занимает в этой стратификационной структуре определенное место (статус) и выполняет определенные роли.

Социальная стратификация – неотъемлемая черта любого общества. Неравенство людей связано с возможностью их доступа к наиболее значимым ценностям общества, которая, в свою очередь, предопределяет и другие возможности. В частности, различные социальные страты имеют разный доступ к доминирующей культуре.

Культурные различия внутри общества порождаются социальной стратификацией. По сути, каждая социальная группа корректирует доминирующую культуру, привнося собственные ценности, правила поведения. Строго говоря, единство культуры социума лишь абстракция. В реальной жизни мы имеем дело со множеством культурных миров, которые в совокупности создают обобщенный образ культуры данного общества.

Социально обусловленные модификации единой культуры получили название субкультур. В широком смысле слова субкультура – это система ценностей, моделей поведения, жизненного стиля какой-либо социальной группы, представляющая собой самостоятельное целостное образование в рамках доминирующей культуры. В основе выделения субкультур может лежать социальный или демографический признак. С этой точки зрения мы говорим о субкультуре интеллигенции, дворянской субкультуре (социальный критерий) или о субкультуре детства, женской субкультуре (демографический критерий). Различия между этими субкультурами касаются в основном образа жизни и манеры поведения. Любой этап в развитии культуры можно рассматривать как совокупность субкультур, базирующихся на примерно одинаковых ценностных основаниях, но уточняющих их.

Вместе с тем все чаще понятие субкультуры применяется к различным социально-культурным общностям, которые находятся в оппозиции к официальной, доминирующей культуре. Особое значение здесь приобретают молодежные субкультуры. На их примере особенно хорошо заметна еще одна черта субкультурных образований. Субкультуры возникают как позитивная или негативная реакция на господствующую в обществе культуру и социальную структуру среди различных социальных слоев и возрастных групп и, следовательно, диагностируют наиболее консервативные сегменты официальной культуры.

Таким образом, нюансы социальной стратификации получают отражение в культуре.

С другой стороны, культура активно участвует в утверждении границ страт, позволяя очертить границы должного и допустимого для каждого социального слоя, для каждой социальной группы. Помимо собственно социальных ограничений, стратификация располагает широким спектром культурных маркеров, указывающих на место индивида в социальной структуре. Рассмотрим этот сюжет более подробно.

Среди множества дихотомий, определяющих структуру культуры, одно из центральных мест принадлежит оппозиции «элитарная / массовая». Противопоставление культуры избранных культуре большинства обнаруживается практически в любой культурно-исторической эпохе. Однако XX и начало XXI вв. до предела обострили отношения между ними, одновременно и утверждая непроходимость границ между этими типами культуры и проблематизируя само их противопоставление.

В контексте нашей темы особый интерес представляет социальный аспект дихотомии массовой и элитарной культур, то, каким образом она обусловлена социальной стратификацией и какую роль играет в ее поддержании.

Под элитарной культурой традиционно понимается субкультура привилегированных групп общества, которая отличается принципиальной закрытостью и ценностно-смысловой самодостаточностью. Субъекты элитарной культуры одновременно являются ее творцами и потребителями. Другими словами, элитарная культура ориентирована на самовоспроизведение в рамках очень узкого круга экспертов.

Происхождение элитарной культуры возводят к сакральному знанию, которым обладали в первобытном обществе жрецы и племенные вожди.Это знание не должно было стать достоянием масс. Эта закрытость, самодостаточность сохраняется и в позднейшие эпохи. В элитарной культуре сознательно ограничивается круг ценностей, признаваемых истинными и «высокими», и ужесточается система норм, принимаемых данной стратой в качестве обязательных и неукоснительных в сообществе «посвященных».

Массовая культура свободна от таких ограничений. Она носит более «площадной» характер, ориентирована на вкусы и знания большинства. Не вдаваясь в качественные различия элитарной и массовой культур, отметим более значимый для нашей темы факт: эти культуры различаются способами функционирования в обществе. Во-первых, массовая культура – это все то, что передается через средства массовой коммуникации. Массовая культура здесь отнюдь не синоним «ширпотреба»: «Относя то или иное явление к массовому искусству, мы характеризуем не его художественный уровень (который, в принципе, может быть достаточно высоким) и даже не культурно-образовательный уровень аудитории, для которой оно предназначено, а тот общественный способ, каким оно создается, распространяется и используется»^[163]. При таком подходе к явлениям массовой культуры можно отнести и 40-ю симфонию Моцарта, если она установлена в качестве звонка мобильного телефона, и «Войну и мир» Л. Н. Толстого, изданную большим тиражом. Главный критерий здесь – массовость, достигаемая с помощью средств массовой коммуникации, а не качество того, что распространяется.

Во-вторых, массовую культуру можно определить через рынок. Массовая культура – все то, что продается и пользуется массовым спросом. Здесь опять же снимается вопрос о качестве продаваемого. На первый план выходит степень доступности культурного продукта. Для того чтобы познакомиться с образцами элитарной культуры, необходимо преодолеть ряд барьеров – от собственно финансовых затруднений (например, высокая стоимость билетов) до преград, связанных с закрытостью элитарных сообществ. Эта закрытость, герметичность порой имеет даже визуальное воплощение. Ледяная торжественность больших музеев, грандиозная роскошь оперных театров, декор концертных залов как будто специально ориентированы на отказ от коммуникации с профанами. Своей холодной вежливостью они как бы исключают соблазн близости.

Массовые развлечения, напротив, подразумевают коллективное участие в празднестве. Цирк или мелодрама популярны не только потому, что дают непосредственное чувственное удовлетворение отдельному зрителю. Они формируют чувство общности самой возможностью общего разговора, сердечного смеха, разрушения условностей и установлений социального мира.

Однако массовая и элитарная культуры не только отмечают границы страт, но и зачастую формируют сами эти страты. Как было обнаружено социологами, традиционное разделение на высокую и массовую культуру отражает в большей степени политические симпатии и притязания элит, чем интеллектуальные или эстетические различия. «Высокая культура» возникла в конце XIX столетия главным образом не из-за разницы в эстетических предпочтениях, а как форма культурной политики. Так, в начале двадцатого столетия пьесы У. Шекспира воспринимались всеми как неотъемлемая часть самобытной «американской» культуры и больше объединяли, чем разделяли разные слои американского общества. Шекспира ставили на самодеятельных сценах в сельских районах с тем же удовольствием, что и в профессиональных городских театрах. Аудитория была разнородной, больше похожей на аудиторию, которая собирается во время современных спортивных соревнований, чем на нынешнюю театральную публику. Только в конце столетия Шекспир был присвоен высокой культурой, уверовавшей в свое интеллектуальное превосходство над массами[164]. Усложненный язык элитарной культуры указывает не принадлежащим к ней членам общества на их чуждость и более низкий социальный статус.

Казалось бы, элитарная культура сознательно и последовательно противостоит культуре большинства, или массовой культуре во всех ее исторических и типологических разновидностях – фольклору, народной культуре, официальной культуре того или иного сословия или класса или государства в целом, культурной индустрии и т. п. С другой стороны, это означает, что она нуждается в постоянном контексте массовой культуры, поскольку основывается на механизме отталкивания от ценностей и норм, принятых в массовой культуре, на разрушении сложившихся стереотипов и шаблонов масскульта.

Взаимодействие и диффузия массовой и элитарной культуры особенно отчетливо проявляются в современном искусстве. Возникает своего рода эффект двойного дна. Так, неискушенный читатель воспринимает романы Бориса Акунина как удачный образец детектива. Взгляд эрудированного интеллектуала различает в нем изощренную игру аллюзий, многочисленных отсылок к классическим текстам. Подобная двойственность культурных артефактов свидетельствует о том, что социальная стратификация утрачивает жесткость и маркирование социально-культурных различий приобретает более сложный и утонченный характер.

Культура и цивилизация

Социокультурные процессы разнообразны как по характеру протекания, так и по результатам. Человек всегда мыслит и переживает, но человек также обитает в координатах материального мира и вынужден удовлетворять потребности в безопасности, добыче пропитания, защите от неблагоприятных погодных условий. Следовательно, с одной стороны, культура формирует ряд неутилитарных феноменов, духовных ценностей. С другой стороны, процесс развития культуры непосредственно связан с созданием технологических новинок, универсальных правил общежития и пр. Неоднородность внеприродного бытия человека породила необходимость зафиксировать это различие на терминологическом уровне. В результате возникло противопоставление культуры и цивилизации.

В обыденном сознании термины «культура» и «цивилизация» зачастую воспринимаются как синонимы, равно как содержательно близки и понятия «культурный человек» и «цивилизованный человек». В ряде социально-гуманитарных наук понятия «культура» и «цивилизация» также употребляются некритично и недифференцированно. Вместе с тем даже на обыденном уровне существует интуитивное понимание некоторого различия между ними. Особенно актуальна подобная ситуация для культурологии, в связи с чем возникает вопрос: являются ли эти понятия тождественными, или они описывают разные качества?

Близость данных понятий во многом обусловлена этимологией слов. В своем происхождении термин «цивилизация» восходит к латинскому слову «civilis», относящемуся к качествам «гражданина» как «городского жителя» – учтивости, любезности, приветливости и привычности к городской среде. Но значение слова постепенно расширялось, и уже Данте писал о «humana civilitas» как о всеобъемлющей человеческой общности и единстве. В научный оборот термин «цивилизация» был введен французскими просветителями для обозначения гражданского общества, в котором царствует свобода, справедливость, правовой строй. Впервые это слово встречается в «Друге законов» Мирабо (1756 г.). В своем трактате о цивилизации Мирабо пишет: «Цивилизация есть смягчение нравов, учтивость, вежливость и знания, распространяемые для того, чтобы соблюдать правила приличий и чтобы эти правила играли роль законов общежития»[165]. Для французских просветителей этот термин обозначал два аспекта отношений общества и индивида: внешний (принадлежность к общности) и внутренний (принятие требований и установок общности). Учитывая, что в то время понятие «культура» было связано примерно с теми же характеристиками, очевидно, что эти слова были синонимичны. И то и другое означало развитое состояние человеческого общества, результат деятельности рук и ума людей.

Но постепенно между двумя терминами устанавливается различие. Противопоставление культуры и цивилизации возникло в Германии в XVIII-XIX вв. и стало возможно в результате осмысления германской наукой состояния культурного единства при одновременной политической раздробленности собственной нации. Слово «цивилизация» получило здесь главным образом негативную коннотацию, а «культура» – позитивную. Понятие «цивилизация» использовалось в значении «буржуазной» искусственной вежливости и утонченности манер, нивелировки личностных особенностей, тогда как понятие «культура» обозначало продукт интеллектуальной, художественной или духовной деятельности, в котором отражалась творческая сила человека.

Противопоставление культуры и цивилизации было подхвачено учеными и мыслителями разных стран. Но содержательное наполнение этих понятий, равно как и основания для их противопоставления были переосмыслены. На долгое время укрепилось представление о культуре и цивилизации как последовательно сменяющих друг друга этапах в развитии некоей целостности. Наиболее отчетливо это проявляется в концепции эволюционистов. Так, в схеме Г. Моргана термин «цивилизация» используется для членения культурно-исторического процесса. Цивилизация завершает ряд этапов формирования первобытного общества, ей предшествуют дикость и варварство. Дикость, варварство, цивилизация – таков путь развития человеческой культуры. Все народы создали особую, искусственную среду обитания, «неприроду». Но не все являются носителями цивилизации. Г. Чайлд попытался выделить признаки цивилизации. К их числу он отнес следующие: города, монументальные общественные строения, налоги или дань, интенсивная экономика, в том числе торговля, выделение ремесленников-специалистов, письменность и зачатки науки, развитое искусство, привилегированные классы и государство. Позднее, в 1958 г., К. Клакхолм предложил сократить список Чайлда до трех признаков: монументальная архитектура, города и письменность. Тем самым были сформулированы материально-технические различия между культурным и цивилизованным состоянием человеческого общества.

В дальнейшем эта схема была пересмотрена. Технологический аспект развития культуры был дополнен рассмотрением динамики духовного развития, что радикально изменило расстановку сил. Наиболее известная версия противопоставления культуры и цивилизации принадлежит русскому философу Н.А. Бердяеву. Н.А. Бердяев принимает в качестве исходной точки эволюционистское представление о цивилизации как об этапе развития культуры, однако наполняет его совершенно иным содержанием. Цивилизация – закономерный этап в развитии культуры, связанный изначально с расширением слоя причастных к ней людей.Экстенсивность развития цивилизации связана, в частности, с тем, что цивилизация есть воля к мировому могуществу, к устроению поверхности Земли. Соответственно, философия и искусство существуют лишь в культуре, в цивилизации они невозможны и не нужны.

Различия между культурой и цивилизацией проистекают уже из обстоятельств их рождения. Культура, как явствует из внутренней формы слова, родилась из культа. Истоки ее сакральны. От культовой символики культура наследует символичность. Цивилизация же имеет мирское происхождение. Она родилась в борьбе человека с природой, вне храмов и культа, а потому она всегда выскочка, парвеню. В ней нет связи с символикой культа.

Культура иерархична и аристократична. Она принимает как данность изначальное неравенство людей и, более того, утверждает его. Культура возникает в верхах общества. При этом подразумевается не столько социальное неравенство, сколько различия в духовном развитии. Речь идет об особой аристократии духа. В процессе развития культура может распространяться среди масс, но этот путь является для нее дорогой в бездну: «От демократизации культура повсюду понижается в своем качестве и в своей ценности. Она делается более дешевой, более доступной, более широко разлитой, более полезной и комфортабельной, но и более плоской, пониженной в своем качестве, некрасивой, лишенной стиля»[166]. Напротив, цивилизация демократична. Она зарождается в более низких слоях общества и постепенно завоевывает все более широкие слои, не акцентируя внимание на их различиях.

Культура индивидуальна и неповторима. Уже великие культуры древности уникальны. Культуру Древнего Египта с ее всепроникающей идеей вечности загробного существования невозможно спутать с живущей здесь и сейчас культурой Месопотамии. Цивилизация же есть явление общее и повторяющееся. Переход от варварства к цивилизации имеет общие признаки у всех народов, и признаки эти имеют, как правило, универсальный характер (использование железа). Уникальность каждой культуры и универсальность цивилизации, по мнению Н.А. Бердяева, обусловлена тем, что культура имеет душу, в то время как на долю цивилизации приходятся лишь методы и орудия.

Культура всегда гордится древностью своего происхождения, неразрывной связью с великим прошлым. Цивилизация дорожит своим недавним происхождением, она не ищет древних и глубоких источников. Она гордится изобретением сегодняшнего. Цивилизация футуристична и обращена к будущему.

Ценность прошлого, утверждаемая культурой, и значимость настоящего и будущего, провозглашаемая цивилизацией, порождают и другое противопоставление. Развитие культуры носит эволюционный характер. Различные ее периоды связаны отношениями преемственности. Цивилизация же революционна. Она развивается через разрыв с предшествующим состоянием общества, через отрицание уже созданного. С этой точки зрения не может быть революционной культуры, это противоречие в определении.

Сходным образом рассуждал и немецкий философ О. Шпенглер. В его концепции, утверждающей дискретность культурно-исторического развития и неповторимость каждой культуры, цивилизация представляет собой конечный момент в развитии культуры, означающий ее «закат» или упадок. Это неизбежность, и «у каждой культуры своя собственная цивилизация»^[167]. Шпенглер считал главными чертами цивилизации «острую холодную рассудочность», интеллектуальный голод, практический рационализм, смену душевного бытия умственным, преклонение перед деньгами, развитие науки, безрелигиозность и тому подобные явления. Переход от культуры к цивилизации протекает, например, в античности в IV века., на Западе в XIX века. В концепции О. Шпенглера акцентируется момент экстенсивности цивилизации и интенсивности культурного развития: «Энергия культурного человека устремлена во внутрь, энергия цивилизованного – на внешнее»^[168]. Однако парадоксальным образом (и в этом Шпенглер принципиально расходится с Бердяевым) эта ориентированная на самое себя культура оказывается не атрибутом круга избранных («аристократов духа»), а достоянием всех ее носителей. Культура доступна и понятна всем ее представителям. Плоды цивилизации представляют интерес лишь для профессионалов, для жителей больших городов. К несомненным признакам цивилизации в концепции Шпенглера относятся: развитие индустрии и техники, деградация искусства и литературы, скопление людей в огромных городах, превращение народов в безликие «массы».

При всей точности наблюдений и глубине обобщений концепции Шпенглера и Бердяева не лишены полемичной заостренности и ярко выраженной оценочности. Более объективный взгляд на соотношение культуры и цивилизации принадлежит известному немецкому теоретику А. Веберу (1868-1958), разграничившему культуру и цивилизацию как две стороны единого явления. Культура и цивилизация, по мнению А. Вебера, охватывают все содержание того феномена, который он называет процессом исторического творчества.

Для А. Вебера неоспорима ценность культуры, однако он указывает также и на ценность цивилизации. Цивилизация для него – «самое существенное средство человечества в борьбе за существование». Она целесообразна и полезна. Интересно, что, выводя сущность цивилизации из разума, А. Вебер не противопоставляет ее природе, а рассматривает как продолжение биологического процесса приспособления. Культура связана с душевностью. Она есть «выражение души, воление души, а тем самым выражение и воление лежащей за всяким господством над существованием «сущности», души, которая в своем волении совершенно не интересуется целесообразностью и полезностью, а стремится только к проникновению в материал жизни»^[169].

Цивилизация универсальна. Она создает «космос общезначимых и необходимых вещей». Все общества в своем развитии проходят стадии цивилизационного развития, и достижения цивилизации принадлежат всем. А. Вебер включает в цивилизацию всю совокупность достижений научно-технической мысли и их реализацию в области материального производства, а также экономику, право, государство и т. д. Все возникающее в культуре остается замкнутым в том «историческом теле», которое его породило. В качестве первоэлементов культуры А. Вебер выделяет художественную деятельность, философию и религию. Возникает «не объективный космос, а душевно обусловленная рядоположенность символов»^[170]. Отсюда принципиальная невозможность никаких «возрождений» культуры. Любое возрождение – это создание чего-то нового, поскольку попадающее в культуру переосмысливается и перерабатывается в соответствии с ней. С этой точки зрения распространение мировых религий следует рассматривать не как единый процесс, а как череду творений (например, возникновение христианства и принятие Русью православия).

Соответственно, развитие культуры и цивилизации происходит по-разному. Хотя в обоих случаях развитие трактуется как создание чего-то нового, характер этой новизны разнится. Новое в культуре появляется как «творение». Это исключительное явление, которое может возникнуть лишь единожды. Только в рамках античной культуры мог возникнуть Парфенон. Только культура ислама породила такой священный текст, как Коран. Повторное рождение этих артефактов в других культурах невозможно. В цивилизации прирост нового совершается по законам «открытия». Открытие не предполагает индивидуального творческого порыва. Оно связано с выявлением уже известного. Не случайно многие научные законы (а именно они служат наиболее ярким примером открытий) были открыты несколькими учеными независимо друг от друга.

В целом, различие между культурой и цивилизацией можно охарактеризовать как отношение цели к средствам ее достижения. Цивилизация предполагает опору на некий технический базис, который она сама же и порождает. Она носит вспомогательный, инструментальный характер. Культура – высший, «сущностный» смысл человеческого существования, это нечто, совершенно независимое от естественных потребностей. Деятельность в сфере культуры лишена утилитарных целей. Лишь тогда, когда жизнь освобождается от нужды и потребностей, превращается в структуру, стоящую над ними, возникает культура. Соотношение культуры и цивилизации в разных обществах различно. В некоторых обществах цивилизация развивается по естественным для нее законам, а культура лишь связывает сформированную жизнь с душевными инстанциями. Таков был, например, век Перикла в Афинах. В других обществах цивилизации придано культурно фиксированное выражение. Так было в Древнем Египте, где задаче бессмертия было посвящено изобразительное искусство (канон воплощал вечное в человеке, стремясь зафиксировать его в возрасте вечного цветения), архитектура (пирамиды), наука (бальзамирование) и где фактически именно культура стимулировала создание достижений цивилизации.

Таким образом, понятия «культура» и «цивилизация» описывают две стороны внеприродного бытия человека. Культура по преимуществу связана с реализацией человеческого духа, с субъективной составляющей. Цивилизация же обеспечивает осуществление витальных потребностей человека, а потому более функциональна и утилитарна. Сказанное не означает, что цивилизация хуже или, наоборот, лучше культуры. Они в равной степени необходимы. Более того, в реальной жизни культура и цивилизация, как правило, не противостоят друг другу, а взаимно дополняют, создавая условия для реализации сущностных сил человека.