Глава сорок вторая, в которой Соломенный Губерт с Анечкой-Невеличкой ищут четвёртое колесо

ЗА ДВЕРЬЮ ОКАЗАЛАСЬ КОМНАТА, а в комнате не оказалось ничего, кроме двух скамеек, перед которыми стояло нечто странное. Соломенный Губерт решил было, что это какой-то неведомый зверь, однако Анечка-Невеличка назвала странный предмет Разувайкой.

— А для чего она? — спросил Соломенный Губерт.

— Чтобы разуваться! — сказала Анечка-Невеличка.

— Придётся разуться — на нас сапожки! — сказал Соломенный Губерт. — Мы же в приличном доме и можем наследить!

Он упёр в Разувайку сперва один, потом другой сапожок, и Разувайка тут же разула его. Потом Разувайка так же ловко разула и Анечку.

Едва с разуванием было покончено, сапожки — до колена, не выше — построились попарно и куда-то пошли.

— Опять ходят! Хоть бы мы к полу не прилепились! — испугалась Анечка.

— Пошли за ними! А то уйдут! — сказал Соломенный Губерт.

Они последовали за сапожками, и те привели их к каким-то дверям с надписью «ЛАБИРИНТ».

— Кажется, вы потеряете меня! В Лабиринте легко заблудиться, — сказал Соломенный Губерт.

— Может, не входить? — испугалась Анечка, но двери отворились, и за ними в полумраке послышался приятный голос, пропевший следующее:

В Таинственном Замке Шкатулку найдёшь, Волшебную Дудку В шкатулке возьмёшь, Дудеть в неё будешь — Русалку пробудишь!

— Вы когда-нибудь видели Русалку? — спросила Анечка.

— Никогда! А если Русалка такое же зловредное существо, как Сирены, я вообще предпочёл бы с ней не знакомиться!

Анечке, наоборот, очень захотелось познакомиться с Русалкой, и поэтому, когда обе пары сапожков зашагали туда, откуда доносился приятный голос, она, взяв за руку Соломенного Губерта, смело вошла в Лабиринт.

Двери позади моментально захлопнулись, и оба очутились в непроницаемой темноте.

— Видите, что вы натворили, вздумав знакомиться с Русалкой! — сказал Соломенный Губерт.

— Но ведь это вы первый захотели в Лабиринт.

— Откуда я мог знать, что в нём Русалка?

— Держитесь за меня, а то потеряемся! — сказала Анечка.

— Я не из тех, кто теряется! — ответил Соломенный Губерт и крикнул: — Если сейчас же не станет светло, я вызову темноту на единоборство!

В ту же секунду разлился такой ослепительный свет, что Соломенный Губерт даже прищурился. Анечка-Невеличка — та просто испугалась и закрыла глаза.

И все Соломенные Губерты стали ходить ВОКРУГ ДА ОКОЛО Анечек, жалобно глядевших одна на другую. При этом Соломенные Губерты гордо распевали:

Я малыш, вы говорите?

Вы на мускулы взгляните!

Ать-два! Станьте в строй!

Шире шаг! Рота, стой!

Слабый я, вы говорите?

Да от страха не помрите!

Ать-два! Станьте в строй!

Шире шаг! Рота, стой!

Глупый я, вы говорите?

И утопнете в корыте!

Ать-два! Станьте в строй!

Шире шаг! Рота, стой!

Что хотите говорите —

«Караул» не заорите!

Ать-два! Станьте в строй!

Шире шаг! Рота, стой!

Распевая, Соломенные Губерты становились в строй, останавливались на месте как вкопанные и опять шли вперёд, пока вдруг все куда-то не подевались. А когда они куда-то подевались, исчез и тот, который любил поговаривать «Я бы этого никому не советовал!» и всех вызывать на единоборство.

Как стало страшно! Анечки-Невелички остались совсем одни! Не зная, что делать, они всплескивали руками и горько причитали:

Горе нам, горе нам,

Не поверили мы вам,

Милые дружочки,

Кошки и щеночки!

Малые мы деточки,

Глупые мы девочки,

Беспонятливые клушки,

Помогите нам, лягушки!

Прыг-скок! За порог!

Эта выйди вон!

С последними словами грустной считалки Анечка-Невеличка указала на одну из бесчисленных Анечек. Та указала в свою очередь на неё, а все остальные стали указывать друг на дружку. Но так как все в конце концов указали на Анечку-Невеличку, она прыгнула — прыг-скок! — за порог, — и все Анечки вмиг куда-то подевались, а сама Анечка-Невеличка оказалась на красивой галерее рядом с Соломенным Губертом, который просто за бока хватался от смеха.

Над чем же он смеялся? Над чем он так смеялся?

Смеялся Соломенный Губерт над Мартышкой, которая сидела в большом кресле и что-то вышивала. Мартышка глядела то на иголку, то на нитку, не зная, вдеть ли ей нитку в иголку или иголку в нитку, пока наконец не разобралась и не вдела нитку в иголку. Стоило ей, однако, сделать стежок, как нитка выскочила из ушка, и Мартышка снова стала соображать, вдеть ли ей нитку в иголку или иголку в нитку.

Она так была увлечена, что не заметила Соломенного Губерта, хотя тот просто за бока хватался от смеха. Не заметила она и Анечку, когда Анечка появилась на галерее.

Между тем Соломенный Губерт встал перед Мартышкой, положил себе на голову пятак, приподнял его, будто шляпу, глубоко поклонился и сказал:

— Спокойной ночи!

Сказал он так потому, что Мартышка начала было подрёмывать над своим рукодельем.

Услыхав, что над ней смеются, она вытаращила глаза, скорчила рожу и замахнулась на Соломенного Губерта кулачком, в котором блеснула иголка.

Тот отступил на шаг, снова поклонился и сказал:

— Простите, что до сих пор не представился! Я — Соломенный Губерт.

Мартышка грозно осклабилась и погрозила лапкой, словно желая прогнать Соломенного Губерта с галереи. Он, однако, не обиделся, взял за руку Анечку-Невеличку и учтиво продолжал:

— А это, с вашего позволения, Анечка-Невеличка! Мартышка надменно прищурилась и взглянула на Анечку, после чего и ей пригрозила лапкой.

— Вы, Мартышка, полагаете, что можете безнаказанно нам угрожать? — заявил Соломенный Губерт. — Что ж, тогда я немедленно вызываю вас на единоборство.

От удивления Мартышка разинула рот и выронила вышивание. Соломенный Губерт ловко схватил его и развернул. А развернув, даже присвистнул, как присвистывали Маленькие Негритята.

— Угадайте, что она вышивала!

— Флажок! Это видно! — сказала Анечка-Невеличка.

— А на флажке что?

— Цветочки?

— Какие там цветочки!

— Сердечки?

— Какие там сердечки!

— Обезьянки?

— Какие там обезьянки!

— Тогда сдаюсь! Сами скажите!

— Она вышивала страшную надпись, которая всё объясняет! — сказал Соломенный Губерт и прочитал: "СТРАШИЛЕ К ИМЕНИНАМ"

— Страшиле?

— Ну да, Страшиле! Не верите — можете сами прочесть!

И Анечка прочитала по складам:

— СТРА-ШИ-ЛЕ К И-МЕ-НИ-НАМ!

— Интересно бы взглянуть на этого Страшилу! — сказал Соломенный Губерт не столько Анечке, сколько Мартышке. — Вы должны представить нас ему!

Мартышка только хихикнула и принялась скалить зубы то на Анечку, то на Соломенного Губерта.

— Или вы будете говорить, или на вас найдётся управа! — сказал Соломенный Губерт.

— Какая управа? — в страхе спросила Анечка.

— Есть одно заклинание! — И Соломенный Губерт зловеще произнёс:

— Я колдую-ю-ю! В ус не дую-ю-ю!

Мартышка сразу же перестала скалить зубы и съёжилась.

— Подействовало на вас заклинание? — строго спросил Соломенный Губерт, и Мартышка, свесив голову, кивнула.

Тогда Соломенный Губерт спросил ещё строже:

— А где колесико?

Мартышка сперва растерялась, но потом стала шарить по креслу и неохотно протянула Соломенному Губерту маленькое колесико от часов.

— Я же знал, что здесь должно быть колесо!

— Однако вы не знали, что оно от часов, — сказала Анечка.

— Неважно! Важно, что колесо есть, как ни вертись! — И Соломенный Губерт обратился к Мартышке: — Сейчас вы представите нас Страшиле! Только не пытайтесь удрать! Я бы этого никому не советовал! Ведите же нас! — приказал он.

И Мартышка их повела.

Куда повела? Куда она их повела?