ТЕХНИЧЕСКАЯ И ТВОРЧЕСКАЯ РЕПЕТИЦИИ

Техническая репетиция необходима всегда. Без нее вы просто не можете приступить к съемкам.

Творческая репетиция тоже всегда может улучшить качество работы. Но в одних случаях она менее важна, в других помогает очень сильно. Если сцена написана ситуативно, ее можно играть по принципу «сделай это просто и тупо». Часто, чем проще и прямей, тем получается лучше. Ситуативно – это значит, что характеры действуют внутри заданной ситуации, ситуация имеет неизменяемый образ, она – как ожившая картинка. Смысл события выявляется от сопоставления неизменяемых кадров. Например: один кадр – я бегу. Просто бегу изо всех сил, оглядываясь назад и пригибаясь. Другой кадр: человек бежит, размахивая пистолетом, иногда он стреляет куда-то вперед за кадр.

Мы склеиваем два кадра – получается фраза: «Я убегаю от убийцы, который гонится за мной». Смысл такой сцены возникает на стыке двух кадров, от их сопоставления.

Чего тут репетировать? Нашел точку съемки, показал актерам, куда бежать, и – за дело. Просто? Но таким методом сделаны все гениальные фильмы Эйзенштейна. Он и предложил этот монтажный метод. Каждый кадр неизменен, но фильм в целом динамичен. Динамика действия возникает от сопоставления неизменяемых кадров в монтаже. Фильм рассказывается от картинки к-картинке сопоставлением неизменяемых образов и может раскрутить невероятную энергию действия. Используя этот метод, режиссер, получив литературный сценарий, превращает его в комикс: раскладывает все действие на две-три сотни кадров. И эти кадры рассказывают историю, сопоставляя неизменяемые образы сцена-

рия. Надо только следить, чтобы все кадры располагались в логической последовательности. Рассказ кадрами – это и есть фильм. Словами историю рассказывать не надо – это всегда хуже.

Театральный рассказ выглядит по-другому. Когда актеры выходят на сцену, зрители находятся в нулевой заряженности. На глазах зрителей актеры непрерывно раскручивают ситуацию до максимума, заводя зрителей и подключая их эмоции к драме персонажей.

Такая сцена невозможна без подробной творческой репетиции. Мужика уволили с работы. Другой работы нет. Он заведен всеми неудачами. И вдобавок жена несправедливо и злобно ругает его за какую-то мелочь. Герой хватает ружье и – бах! бах! – убивает жену. Это ситуативное решение – простая раскадровка, быстрая репетиция. Через час все снято. Другой вариант той же сцены. Мужик пришел домой в состоянии ле-

дяного покоя. Он хочет отогреться, набраться сил в семье! Чтобы бороться с бедами. Но в комнатах мусор, обеда нет. Жена врет, явно только что вернулась откуда-то, пахнет коньяком и табаком. Дети грубят – отец им не нужен. Даже собака не ластится, а кусает. И вдобавок тюбик зубной пасты! Выдавлен!! Не с той стороны!!! Мужик хватает ружье и убивает жену. Это развитие ситуации от нуля до максимума. Оно требует репетиции, но подарит за это эмоциональное вовлечение зрителей в историю, где характеры действуют ярко и непредсказуемо. Таких сцен в фильме тоже бывает немало. В них спрятан большой энергетический потенциал. Если в сцене можно угадать развитие конфликта, мы всегда усилим ее эмоции творческой репетицией, раскручивая конфликт.

В технической репетиции вы используете консервированные продукты: вынимаете из банок что-то сваренное год назад и быстро смешиваете. Текст давно написан, свет горит, осталось накрошить актеров короткими монтажными кусочками, и блюдо готово.

В творческой репетиции вы получаете что-то живое: продукт с витаминами, который рожден и вырос здесь и сейчас. Совсем другая питательность у этой еды. Актер из человекообразного механизма, произносящего текст, становится живым, думающим существом-характером.

Это общие слова. Надо понять, какой конкретный продукт производит репетиция. Почему без нее хуже. а с ней лучше.

Репетиция производит дополнительную энергию, самую тонкую и высокоорганизованную энергию живой сиюминутной реакции, живого обнаженного нерва. А это то, что необходимо любому фильму. Репетиция может превратить стереотипную клишированную ситуацию в живую жизнь с непредсказуемым развитием. Грубые конструктивные моменты записаны в сценарии. Но сценарий не может закрепить все то, что родится через год-два, здесь и сейчас от контакта уникальных актеров. Всем догадкам, которые прячутся в сценарии, мы находим на репетиции конкретные решения, все намеки развиваем. Путь лежит через энергию внутреннего жеста. Его рождает репетиция.

ВНУТРЕННИЙ ЖЕСТ

Метод работы с внутренним жестом предложил Станиславский. Он говорил: находите действия, из которых зритель догадается о ваших чуветвах. Заряжайте себя внутренними действиями. Действия «сами вызовут нужные эмоции».

Как-то юная студентка застенчиво спросила у Станиславского о том, что, естественно, больше всего интересует молодых людей:

– Константин Сергеевич, как вашим методом сыграть любовь?

– Внутренним жестом. Вы смотрите на объект вашей любви. Но в своем воображении вы делаете следующий шаг: приблизились к нему. Взяли за руку... обняли... поцеловали. И эти внутренние жесты наполняют вас энергией любви. Вы действительно приблизились к нему, танцуете с ним. Но в своем воображении вы двигаетесь дальше, делаете следующий шаг. Вы обнимаете его. целуете. Он овладевает вами... И вы на небе. Все это цепочка внутренних жестов. Они наполняют вас энергией. Эта энергия работает наиболее эффективно, если в своем воображении вы каждый раз играете следующий шаг действия.

Этот совет гениален в своей простоте. Девушка получила ответ на вопрос, как ей играть все любовные сцены во всех спектаклях всей своей карьеры.

На самом деле этот совет еще универсальнее. Используя внутренний жест, вы можете насытить дополнительной энергией любую драматическую ситуацию любой роли. Но этот продукт не консервируется в сценарии. Он требует немедленного приготовления на вашем личном огне репетиции, здесь и сейчас.

Действительная проблема внутреннего жеста именно в его доступности. В том, что вы можете предложить любой. Какой будет самым лучшим? На это есть ответ. Тот, который дает вам максимальную внутреннюю энергию для конкретного действия в сцене. Вы репетируете и находите лучший внутренний жест, исходя из 2-х задач:

1. Актер использует внутренний жест, чтобы бороться со своим сиюминутным состоянием, бороться с микроклиматом, в который он погружен.

2. Внутренний жест ведет вас к непосредственному следующему шагу. Он готовит ваш следующий шаг.

Эти две задачи действуют одновременно и сообща. Вы спите и просыпаетесь. Сон зовет вас – подремли еще немного. Жизнь требует -вставай на работу. Ваша игра – борьба с состоянием, которое вас пол

ностью охватило. Ваш внутренний жест – «надо идти под душ», т.е. сделать следующий шаг. Не хочется, а надо. Так сладко еще хоть бы миг понежиться в постели. Но будильник трезвонит. Надо, надо, надо... Это конфликтная сцена борьбы. Вы вырываетесь из микроклимата, который вас охватывает.

Вы завтракаете. Ваше состояние: какой вкусный кофе. какая свежая

булочка! Ее бы смаковать и облизываться. Но в голове внутренний жест следующего шага: этот жест задает темп сцене, ее энергию. «Надо бежать к автобусу». Вы боретесь с состоянием утреннего кайфа, обжигаясь, торопливо глотаете кофе. И планируете следующее действие: это конфликтная сцена. Есть что играть.

Вы уже почти на работе... Лифт поднимает вас к бюро. Надо успокоить дыхание и срочно привести себя в порядок. Что вы скажете начальнику? Опять тетя заболела? Вы не должны выглядеть, как будто бежали опрометью. Вы боретесь со своим состоянием и репетируете следующий шаг.

Внутренний жест рождает любую энергию – позитивную и негативную. Энергию плюс и энергию минус.

В детстве я не мог уснуть. Бабушка сказала:

– Лежи и считай овечек. Одна овечка идет. другая овечка идет, третья овечка... Овечки заполнили мою смятенную голову и вытолкнули вон весь хаос прожитого дня.

Внутренний жест помог мне бороться с состоянием гиперактивности. Я репетировал следующий шаг и заснул.

Так мы живем каждый день с утра до ночи. Всю свою жизнь.

Надо работать? Мы боремся с состоянием лени и планируем следующий шаг. Надо хорошо выглядеть? Мы боремся со своими проблемами. заталкиваем их куда поглубже и надеваем улыбку на лицо: «У меня все о'кей!»

Структура выразительной актерской игры – это не индийский фокус, а простая, знакомая всем жизненная проблема:надо бороться с обстоятельствами и планировать следующий шаг. Драма комментирует жизнь. Естественно, в творчестве ваша фантазия расцвечивает каждый жест яркими выдумками.

Работа с внутренним жестом быстрая и дешевая. Вы можете сказать актрисе: ''Ты раздавлена, по тебе марширует полк солдат". И этот полк не будет стоить продюсеру ни копейки.

Вы говорите актеру: «Люби ее в воображении, как персонаж порно-комиксов». И ни одна актриса не подаст на вас в суд за сексуальные домогательства.

Внутренний жест – это Станиславский в таблетке, быстро растворимый Станиславский. Он действует немедленно и безотказно. Поэтому вo всем мире он так популярен. Почему же некоторые режиссеры не пользуются им? Это одна из загадок нашей профессии. Возможно, молодые режиссеры приходят в игровое кино из рекламы и клипов. Они хорошо чувствуют кадр, понимают монтаж. Но у них мало опыта рабо-

ты с актерами. Может быть, поэтому их пугают проблемы там, где их, в сущности, нет.

Смысл репетиции в кооперации режиссера и актера. И внутренний жест хорошо объединяет ваши стремления, У вас всегда, конечно, есть в голове заранее придуманные действия. Но не спешите навязать их актеру. Пусть он предложит вам выбор действии, исходя из своего понимания характера. Проверить это можно на репетициях, и не надо никаких объяснений. Покажи – я отберу... теперь сделай то, что я предлагаю... А потом соединим наши идеи.

РЕПЕТИЦИЯ И РАБОТА С ТЕКСТОМ

Обычно в фильме в каждой сцене цель действия находится за пределами сцены. Герой стремится куда-то, преодолевая препятствия. А там оказывается, что самое важное еще дальше, в следующей сцене. И так до самой кульминации зрители вместе с героем втягиваются в историю от сцены к сцене.

Это мы должны помнить, репетируя каждый кадр. Главное произойдет в следующем кадре. Об этом думает герой, туда он стремится. Если этого нет, история сразу останавливается, интерес зрителей падает.

К чему стремится боксер, когда его лупит огромная волосатая обезьяна с маленькими красными глазками? Наш герой почти раздавлен, но он отражает действия противника и борется со своим состоянием:

– Я не упаду. Сейчас я соберу силы... – Его внимание поглощено противником. При этом он готовит следующий шаг: – Сейчас я ему врежу!

Главное за пределами кадра. Именно так работает актер в любой сцене. Его внимание растворено в партнере. Он следит за ним и готовит ответ. Но противник тоже следит... Эту сцепку взглядов мы отрабатываем на репетиции. В сценарии ее почти нет. А фильм – это война взглядов. Во время войны действий. Без ударов взглядами все работает вполнакала.

Но и в жизни, не только в кино, вы всегда боретесь с поражением и готовите следующий шаг к победе. Только в жизни это растянуто во времени, разорвано на отдельные события, погружено в будни обыденного существования. А драма спрессовывает эти моменты.

Хичкок сказал об этом просто: «Фильм – это жизнь, лишенная всех элементов скуки».

Это относится и к простым фильмам действия, и к сложным драмам характеров с тонкой организацией души. Доктор Астров в «Дяде Ване»

произносит перед Еленой Андреевной пылкую лекцию о защите лесов. Но главное – за пределами этой лекции. На самом деле он хочет обнять и поцеловать свою любовь. Готовит следующий шаг и медлит... Когда аудитория догадывается, что характер борется со своим истинным желанием, она сопереживает и втягивается в сцену:

– Ну! Ну... сделай это!

Это движение внутреннего жеста идет как бы через текст, помимо его. Но текст при этом не теряет своего значения. Он становится частью энергетики сцены.

Вы помните, что только 16% энергии фильма доносится через текст, а 84% через видимые действия. В репетиции мы выращиваем эти 84% действий. Мы работаем с текстом, используя подтекст. А он выражается во внутреннем жесте. Это тоже задача репетиции.

Текст – это то, что мы слышим, слова. Подтекст – то, что герой хочет на самом деле. Иногда вопреки тексту, поперек его. Это внутренние жесты.

В Москве это кажется нормальным. Но в Японии на съемке я объявляю героине:

– Вы говорите свои слова о том, как вы счастливы, а думаете при этом о том, что вам осталось жить совсем недолго.

Продюсер подозрительно вслушивается в мои объяснения, потом вежливо спрашивает:

– Я не понимаю, почему героиня говорит одни слова, а думает другие.

– Ну это естественно. Мы и в жизни так себя ведем. Станиславский это здорово объяснил.

– О-о! Я уважаю господина Станиславского. Его романы очень популярны у японской молодежи (я понимаю, что он имеет в виду Достоевского). Но японский зритель не поймет этого. Пожалуйста, пусть для японского зрителя героиня произнесет вслух те слова, которые она будет думать для русского зрителя.

Телевизионные сериалы так и пишутся. Все в них находится на словесном вербальном уровне. Все оговаривается. Поэтому актерам достаточно выучить текст и прочесть его на технической репетиции. Но в фильме, где выявляется более тонкая психическая энергия, текст – это только пропуск в сцену. Он должен родить действие и раствориться в нем. От этого общий эффект сцены резко вырастет.

Актер обычно и без режиссера понимает, что хотел сказать сценарист. Сценарист закончил эту работу. Вам надо не переписывать его диалоги, а превратить их в цепь действий, чтобы насытить сцену энергией.

Вначале текст надо разобрать, чтобы актеры поняли, как режиссер через текст хочет донести смысл и значение сцены. Но это короткий этап. Затем мы используем текст, чтобы действиями выразить смысл сцены и наполнить ее энергией.

Есть хороший, проверенный практикой рецепт для репетиций: чтобы вытащить энергию, которая спрятана в тексте, сыграйте сцены, не произнося ни слова из диалогов, мычите слова. Пусть партнер поймет вас через ваши действия и ответит вам своим мычанием и действиями. Говорите: «Ля-ля-ля, бла-бла-бла». Помычите три-пять минут и насытите сцену энергией общения. Когда действия вырастут в непрерывную цепочку жестов, возвращайтесь к словам и отбирайте в действиях то, что нужно сцене. Придумайте себе зверя или животное, выражающее ваш персонаж.

Шипящая змея против блеющего барана. Взволнованная курица против рычащего льва. Это кажется вам глупостью? Друзья, мы же играем. Мы дети. только нам за это иногда платят. Кто уже не ребенок, тот еще не актер. Все. что помогает развитию внутренней энергии сцены, мы кидаем в топку души. Когда дойдет до съемок, вы спрячете все лишнее, а огонь будет гореть.

Помогает сцене, если вы, вернувшись к словам, сыграете их с максимальным эмоциональным наполнением. Орите. Стучите кулаком, бейте (но не сильно). Пускайте в дело любые агрессивные штампы, и вы вытащите из сцены все эмоции в самом грубом виде. Успокоить их ничего не стоит. Разбудить и вырастить эмоции сложнее.

Как правило, страх перед клише заставляет режиссера с самого начала сглаживать и прятать эмоции. Но, если к ним относиться сознательно, этот вздор можно заставить работать в качестве растопки эмоций се-

рьезной сцены. Актеры с радостью играют это задание. Это, конечно, маленькое испытание для вашего вкуса, но этот экзамен все выдерживают.

ТЕХНОЛОГИЯ РЕПЕТИЦИИ

Дальше пойдут две-три страницы скучного профессионального текста, – кто не имеет профессиональных интересов может его пропустить.

Любители читают следующую главу, мы остались в узком кругу профи, и я вам признаюсь, что эти номера: блеять козой, мычать и хрюкать – хороши для развлечения широкой публики. Иногда это помогает. Но обычная репетиция – серьезная, сосредоточенная работа, лишенная внешних эффектов.

Общепринятая рутинная технология репетиций выглядит так.

Первый день соберите на 2 часа всех основных актеров и прочтите не останавливаясь сценарий по ролям. Не прерывайте. Каждый читает свою роль. Не играйте. Просто прочтите. Ничего не обсуждайте. Коротко расскажите о своем замысле. Зачем и для чего вы хотите снять этот фильм, чем этот фильм, на ваш взгляд, отличается от всех остальных.

Если кто-то, на ваш взгляд, не понял свою роль, коротко объясните. Подробный разговор о ролях будет на следующей встрече. Цель первой встречи – знакомство всех и подготовка ко 2-му дню.

Второй раз соберитесь на 4-5 часов. Начните с обсуждения целей персонажей. Каждый расскажет, как он понимает свой характер. Только свой. Неполезно, когда актеры объясняют свое понимание других характеров. Актеру полезнее считать, что он один владеет всеми тайнами души своего персонажа. Роль – это любовь, интимное дело. Вы должны знать о характерах больше всех. иметь ответы на все вопросы. Не ждите вопросов, сообщите сами, что подготовили. Обсудите с актерами цели персонажей. Кто чего хочет и почему. Сосредоточивайтесь на конфликтах персонажа и среды.

философия характера высказывается на самом простом, жизненном уровне: боится жизни, презирает всех... всему знает цену... уверена в своей неотразимости...

Режиссеру тут хорошо бы рассказать подготовленные биографии персонажей. Некоторые придумывают каждому короткую сказку жизни – историю жизни, которая легко запоминается.

Начинайте репетицию сидя за столом. Репетируйте по сценам. Сообщите по поводу каждой сцены ее роль и значение в фильме. Как можно меньше разговоров за столом. Чем дольше вы говорите актерам, тем меньше они слышат.

Так вы прочтете с остановками весь сценарий, вникая в смысл и психологию характеров. На это уйдет 4-5 часов. В большинстве случаев на этом счастливое время безответственных идей завершается. В съемочной группе, как правило, есть время на все, кроме репетиций. Но когда время находится, это всегда на пользу. Для репетиций перед съемками достаточно 4-5 дней. Получите много свежих идей. Разумеется, при этом вы уже не сидите за столом, а очень приблизительно двигаетесь. Насколько это можно себе позволить в режиссерской комнате, где есть стол, стулья и диван. Важно, чтобы актеры видели друг друга, встречались глаза в глаза.

Когда-то Никита Михалков на съемках фильма «Механическое пианино» прервал начатые съемки и усадил всех актеров на 5 дней на подробные с утра до вечера репетиции. Днем репетировали, вечерами иг-рали в футбол. Результат налицо. Зная его энергию, можно сказать, что эти 5 дней у другого длились бы 15.

Многие режиссеры в кино не знают, что им делать и один день, если у них отнимут крики: «Мотор!» и «Стоп!». Между прочим, режиссеры кричат только в России. Всюду это делают ассистенты.

РЕПЕТИЦИЯ ПЕРЕД СЦЕНОЙ

Соединяет технические и творческие задачи. Она происходит непосредственно перед съемкой. Лучше накануне. Если не удается, то с нее начинается работа над сценой.

В съемочный день:

1. Читаете с актерами текст сидя. Коротко объясняете значение сцены. Объясняете мотивы действий персонажей. Почему и зачем он это делает. Откуда пришел, куда движется после сцены. Учтите, что многие подзабыли сценарий. Только вы помните его в деталях. Ведите дискуссию и записывайте все предложения.

2. Если сцена предполагает эмоциональное развитие конфликта, попробуйте сыграть ее. заменяя слова звуками. Если чувствуете, что эмоции актеров надо разбудить, сыграйте сцены грубыми агрессивными штампами. В общем, постарайтесь вытащить наружу весь ее эмоциональный потенциал. Актеры разогреты.

3. Теперь начинается нормальная работа над сценой, где актеры действуют в соответствии с правдой жизни. Иногда полезно в процессе сыграть сцену, поменяв актеров ролями. Это позволит актерам лучше услышать свой текст со стороны, но не задерживайтесь на этом.

4. Позвольте актерам сыграть сцену, свободно двигаясь по декорации или месту съемок. Помогите им импровизировать по тексту или по поводу текста. Сцена может разбухнуть. Это не страшно, вы ее ужмете, отобрав лучшее.

Не верьте актерам, когда они говорят, что сидя им играть удобнее. Очень серьезный актерский режиссер Мартин Скорсезе говорил: «Актеров надо гонять». Движения актеров и камеры – это важный элемент энергии сцены.

Во время репетиции поправляйте актеров, делайте замечания по ходу, останавливая репетицию на несколько секунд. Так идите до конца.

5. Теперь реализуйте свой предварительный рисунок мизансцены. Он, несомненно, будет скорректирован тем, что родилось в репетициях. Сцена приобретает четкий рисунок.

6. Когда мизансцена всей сцены установлена, делите сцену на части, как она будет сниматься. Репетируйте точные движения по кадрам с оператором, но без камеры. Достаточно визира в руках оператора. Здесь определены все ритмы движений. Оператор понимает, какую технику использовать.

7. Маленький отдых для всех, кроме вас и оператора. Актеры идут на грим и костюм. Вы уточняете раскадровку сцены или рисуете новую. Не

забудьте, что все статичные моменты требуют энергичного монтажа. Как минимум трех точек на каждый статичный момент: средний или общий план сцены и два встречных крупных плана. В монтаже сцены им всегда найдется место.

Порядок съемки может не совпадать с логической последовательностью. Сцену снимают по направлениям света. Конечно, лучше сохранить последовательность.

Оператор ставит камеру, устанавливает свет. Съемка началась. Вся эта работа длится 1-2 часа, редко 3. Прямо перед съемкой – завершающая техническая репетиция, где оператор и ассистент размечают движение с точностью до сантиметров.

Один-два раза прогнали кадр с камерой и микрофонами. Можно снимать.

РЕПЕТИЦИЯ И ЗАМЫСЕЛ

Внешне на съемке всегда порядок. Никто ни с кем не спорит. Все подчиняются и терпят неудобства. Но это верхушка айсберга. Вы можете получить от актеров немногое или невероятно много. И это зависит от ваших творческих амбиций. Не от самомнения, а от глубоко продуманного плана действий.

Актеры ждут, что вы поведете их на штурм. Город будет взят, злодеи уничтожены, а красавицы падут в объятия победителей. Вдруг вы вместо этого говорите актерам:

– Ну, ребята, давайте помашем саблями туда-сюда; глядишь, что-нибудь и завоюем.

Актеры в растерянности. Они смотрят на вас со снисходительным сочувствием:

– Бедный парень, не знает сам. чего он хочет. Надо ему помочь. А помочь – это значит сесть на шею.

Ничего страшного вас не ожидает. В принципе актер хочет две вещи: хорошо выглядеть в роли и понравиться режиссеру. Но если один пункт хромает, некоторые берут инициативу в свои руки. И тут они могут многое. Их оружие не сила, а беспредельное обаяние таланта.

Американская звезда Грейс Келли. впоследствии принцесса княжества Монако, призналась подруге, как она обаяла принца Ренье:

– Я просто не оставила ему ни одного шанса.

Она не хвастала. Хичкок, много раз снимавший ее, сказал:

– Грейс может делать с мужчинами все, что захочет. Она порхает между ними, как гимнаст на трапеции.

С женщинами мне так, как принцу, не везло. Но с мужиками был случай. Я выбирал актера на главную роль в фильме «Сказка странствий». Одним из претендентов был Леонид Филатов. Я практически открыл его в «Экипаже» и, как любой режиссер, мечтал работать с ним еще и еще. А тут такая роль – герой сказки; он этого не играл, но мог поднять фильм до уровня философской притчи.

Другой претендент – Андрей Миронов. С ним был бы совсем другой фильм: яркий, праздничный, сочный. Я был знаком с ним много лет, но никогда не было роли для него. А тут возможность, может, раз в жизни... Сейчас после ранней смерти Миронова ясно, что это был актер будущего. Он уже в те годы создавал искусство там, где оно не признавалось за

искусство: на площадке развлечения. Теперь его энергия осталась бессмертной частью нашей жизни. Но тогда это только угадывалось.

Я работал на территории «серьезного» искусства и «Экипажем» прорывался на чуждую территорию развлечения. А Миронов хотел обновить привычные краски. Начал сниматься у Германа в фильме «Мой друг Лапшин», поглядывал в мою сторону, как будто общая работа имела смысл. А Филатов уже заявил о себе как герой десятилетия. Умный, язвительный, ироничный, с бешеным внутренним темпераментом. Актер, который нерасчетливо сжигал себя на съемках, играя каждый кадр как главный в жизни, последний и решающий его судьбу. И при этом придавал ему вид проходного, как бы ничего не значащего. Для философской сказки-притчи редкий подарок. В общем, выбор фантастический. но не простой.

Филатов держался подчеркнуто на дистанции:

– Прими решение и сообщи мне. Я не хочу на тебя влиять. Это была его позиция во всем. Он и в «Экипаже» вел себя так же. Я тогда выбирал между ним и Олегом Далем. И Филатов отказался пробоваться на роль. Даль уже был звездой, а Филатова еще практически не снимали. Ассистенты закричали:

– Вы видите, он несерьезно относится к роли!

А он просто не хотел получать травму отказа... Я начал снимать Даля, но он почти сразу заболел. У него был нервный срыв от перенагрузок. Врачи требовали покоя на два месяца. А фильм не может стоять.

И я позвонил Филатову:

– Роль свободна. Она твоя.

Леонид встретился с Далем, выяснил, что нет никакой интриги, и пришел в фильм. На следующий день после выхода «Экипажа» популярность Филатова взорвалась японским фейерверком. Не было секретарши, которая бы не повесила его портрет над пишущей машинкой. Но, конечно, серьезные актерские достижения пришли в следующих фильмах. И я очень хотел сделать с ним роль по максимуму его темперамента и ума.

В общем, я был в смятении.

Миронов, наверное, подумал: «Бедный парень, сам не знает, что ему выбрать. Надо ему помочь...»

Он позвал меня домой. И устроил фантастический вечер: читал сценарий, импровизировал, напевал, приплясывал, преображался. Одним словом, не оставил мне ни одного шанса.

Я его утвердил. И, надо сказать, не жалел об этом никогда. Работа с ним была сказочно интересной. Но с маниакальной неотвязчивостью

много раз после фильма я думал: каким стал бы фильм, если бы эту роль играл Филатов? И этот неснятый фильм казался мне во многом серьезнее.

Но мы не можем иметь два разных решения ни для одного фильма, ни для одной сцены. Принять решение для режиссера все равно, что для генерала расставить войска перед сражением: эти в центре, эти на флангах, эти в атаку, эти на поддержке... И принятый план нельзя менять в сражении. Если идешь по плану до конца, можешь победить, можешь проиграть. Но если в сражении с перепугу меняешь план, поражение неизбежно. Если вы появляетесь со сценарием в ожидании, что вас насытят идеями, и говорите: «Давайте сядем и подумаем, что мы. в сущности, хотим этим сказать», – уважение к вам падает на ноль.

Режиссер обязательно учитывает идеи сотрудников. Это важная со-

ставляющая часть дела. Но все идеи наматываются вокруг ядра вашего личного замысла. Сценарий – это еще не замысел. Это бумага, из которой он вырастает.

Три элемента составляют режиссерскую концепцию:

1. Драматургический замысел. Как будет рассказана структура.

2. Замысел актерского ансамбля. Как будут сыграны роли.

3. Визуальный замысел. Как фильм будет рассказан в картинках.

ТЕМА

СТРАТЕГИЯ КОНТАКТА

Не надо долго думать, какие фильмы производят самый сильный эффект. Это вы знаете по личному опыту. Если фильм выглядит как единое целое, если он схватил вас и с самого начала до самого конца тащит, куда ему надо... Если вы смотрите фильм, забыв обо всем, и получаете важный жизненный опыт. – это максимум, который может дать фильм. Этого мы и стараемся добиться. Фильм, разорванный на куски, собранный из плохо прилаженных друг к другу фрагментов, никогда не добьется такого сильного впечатления, как фильм с единой цельной

формой. Во всяком случае, к катарсису вы можете подобраться, только начав непрерывный полуторачасовой марафон. История только тогда получает эмоциональный ответ зрителей, когда, зацепив зрителей, двигает их в определенном направлении. Поэтому нас интересует всё, что помогает собрать все эмоции фильма в единую форму.

Нет никакого рецепта, позволяющего сразу, одномоментно показать глубокий характер, – такой возможности принципиально не существует. Есть только процесс, позволяющий в несколько этапов вскрыть характер до самой сердцевины. Это путь работы в структуре, где интуиция опирается на профессиональные основы.

Держать что-то под контролем – это и есть профессия. Если мы можем уверенно спланировать развитие драмы в ее структурной основе, пусть дальше Бог поможет нам сделать это талантливо.

Ремесло рассказчика, драматурга и режиссера состоит в том, чтобы контролировать грубые вещи, лежащие в основе истории. Нет идеи, содержашей конфликт, которую профессионал не мог бы грамотно развить.

Стратегия развития истории подчиняется простым и ясным правилам. Станиславский как-то спросил у лоцмана на Волге:

– Как вы умудряетесь провести пароход по этому запутанному руслу, среди мелей и водоворотов?

– А я следую курсу. Веду корабль по бакенам.

Вот это и есть ремесло. Ты знаешь, где будет глубоко, а где мелко. Но это знание невероятно освобождает вашу интуицию, чтобы решать более сложные проблемы творчества, лежащие в фарватере замысла.

ХАРАКТЕРИЗАЦИЯ ТЕМЫ

Тема является особой частью структуры, помогающей максимально углубить развитие главных идей фильма. Во всех разговорах о ценности фильматема занимает почетное место.

Тема – это экстракт всего самого важного, о чем мы рассказываем в фильме.Тема – это история фильма в общечеловеческом аспекте. Она как бы приподнята над сюжетом. Все равно, как если бы мы проецировали фильм на облака поближе к Богу. И оттуда услышали сокращенный перевод самого важного на общечеловеческий язык.

Ввиду такой репрезентативной важности, тема – любимая игрушка всех болтунов. Я много раз слышал беседы о теме и не мог уяснить себе, как мне с этой темой работать практически. Может, нам оставить ее в лексиконе критиков? Нет! Тема – это наш рабочий инструмент, наш скальпель и штурвал.

Тема фильма – это то, что остается в сознании зрителя после фильма. Не только в сознании, но, что не менее важно, в подсознании. Зритель, возможно, и не сумеет объяснить, в чем тема, но он получил это как эмоциональный опыт. Это реальная ценность. Значит,задача темы – установить прямой контакт между вашими идеями и эмоциональным ми-

ром аудитории.Тема – это важная интеллектуальная ценность, которую вы хотите донести до зрителей, вырастив в их душах эмоции.

Вот главная проблема любой темы:как установить контакт темы и зрителей. Понятно, что всё, что помогает такому контакту, идет на пользу фильму. Так же понятно, что тема не может выпрыгнуть из фильма на обозрение в конце, как чертик из шкатулки. Вы выращиваете тему в теле фильма, как мать выращивает в своем теле ребенка.

ТЕМА И КОНТРТЕМА

У аудитории должна быть причина, по которой она хочет смотреть этот фильм. Эта причина должна содержаться в самой истории, которую рассказывает фильм. Эта причина и есть тема фильма. Мы не говорим авторскими словами или словами персонажей, какая у фильма тема. Тему зритель усваивает, собирая в воображении все, что показывает фильм. Естественно, что никто из зрителей не станет заниматься этим особо. Зритель говорит просто: «Этого героя я люблю, а этого мерзавца, который ему все портит, я ненавижу». Это и есть тема, которую зритель усвоит. Сказать о теме многословно он. быть может, и не сумеет, но в его сердце тема проникнет. Если будет выполнена наша задача – превратить все идеи фильма в эмоции, доступные зрителям.

Фильм всеми событиями выявляет тему с начала и до конца, каждую минуту. Все, что не на тему, бесполезно или вредит. Но мы уже знаем главную аксиому драмы: "Каждая ценность в драме получается только через конфликт''. Это касается и темы. Поэтому тема всегда развивается в конфликте.

На самом деле «тема» в драме – это две вещи, связанные вместе. Одна -тема, другая -контртема. Они постоянно борются в конфликте от начала и до конца фильма.

Когда я был ребенком, на новогодних елках был такой номер – борьба двух нанайских мальчиков. Два малыша в меховых шубках боролись, подсекая друг друга ногами. Побеждал то один, то другой. В конце один мальчик с большим трудом поднимал другого в воздух... Сейчас он бросит его на пол... Но шуба спадала, и оказывалось, что два мальчика – это один человек. Тема и контртема борются в фильме, как два нанайских мальчика. Они до самого конца сплелись и не могут победить друг дру-

га. Только в самом конце выясняется, кто победил. Победитель – это тема, побежденный – контртема.

Станиславский первым догадался, чтоборьба темы и контртемы должна быть найдена в любом драматическом произведении.

Сперва это выглядит сложновато, но, как сказал Станиславский: «Постепенно сложное станет понятным, а понятное красивым».

Режиссер обязан выстроить драму так, чтобы тема и контртема непрерывно боролись. И до самого конца зрителю оставалось неясно, кто победит. Разберем это развитие на простейшем примере. Как, противоборствуя в конфликте, тема и контртема помогают активизации зрительского интереса? Допустим, преступники совершили прекрасно задуманное преступление – ограбили банк. Их невозможно вычислить и поймать. Аудитория думает: черт возьми, какое классное преступление. Стоит сделать что-либо подобное. Этоконтртема – в данный момент она победила.

Но потом полицейские вычисляют и ловят преступников. Аудитория думает:

нет, преступление не оправдывает себя. Этотема – она победила в конфликте.

И вдруг преступник, посаженный в тюрьму, сбегает. Он на свободе с кучей денег, которые заранее припрятал. Аудитория думает: все-таки преступление стоит того. Этоконтртема, она опять победила тему.

Но детектив, преодолев массу трудностей, снова находит преступника. и зрители говорят: нет, преступление не стоит того. Этотема – теперь она победила.

Команда гангстеров отбивает главного преступника. Преступник снова счастлив и богат, и зрители думают: о, преступление стоит того!

Но полицейский снова находит преступника... И так сцена за сценой чередуются и борются две идеи:

1. Преступление стоит того.

2. Преступление не стоит того.

Одна сцена выражает тему, другая – контртему. Они вместе и являются темой фильма. Это как быспор двух идей, которые развивают историю и обеспечивают внимание зрителя. В данном случае действиями персонажей управляет идея показать, что преступление не оправдывает себя. Но эта идея нигде не высказывается словами – никто из персонажей, естественно, не говорит с экрана: «Не совершай преступных действий – это не стоит того». Персонажи борются, и идея выясняется в процессе их борьбы, тогда зритель ее усваивает эмоционально и подсознательно. Такая идея, которая управляет действиями персонажей в конфликте, называетсяуправляющей идеей.