ОТКРОВЕНИЯ ФИЗИКА ВЕРНУВШЕГОСЯ -- с Того Света.
Ведущий конструктор ОКБ «Импульс» Владимир Ефремов умер внезапно. Зашелся в кашле, опустился на диван и затих. Родственники поначалу не поняли, что случилось ужасное. Подумали, что присел отдохнуть. Наталья первой вышла из оцепенения. Тронула брата за плечо:
— Володя, что с тобой?
Ефремов бессильно завалился на бок. Наталья попыталась нащупать пульс. Сердце не билось! Она стала делать искусственное дыхание, но брат не дышал.
Наталья, сама медик, знала, что шансы на спасение уменьшаются с каждой минутой. Пыталась «завести» сердце, массируя грудь. Заканчивалась восьмая минута, когда ее ладони ощутили слабый ответный толчок. Сердце включилось. Владимир Григорьевич задышал сам.
— Живой! — обняла его сестра. — Мы думали, что ты умер. Что уже все, конец!
— Конца нет, — прошептал Владимир Григорьевич. — Там тоже жизнь. Но другая. Лучше...
Владимир Григорьевич записал пережитое во время клинической смерти во всех подробностях. Его свидетельства -- безценны. Это первое научное исследование загробной жизни ученым, который сам пережил смерть.
Свои наблюдения Владимир Григорьевич опубликовал в журнале «Научно-технические ведомости Санкт-Петербургского государственного технического университета», а затем рассказал о них -- на научном конгрессе.
Его доклад о загробной жизни -- стал сенсацией. — Придумать такое невозможно! — заявил профессор Анатолий Смирнов, глава Международного клуба ученых.
Переход. Репутация Владимира Ефремова в научных кругах безупречна.
Он крупный специалист в области искусственного интеллекта, долгое время работал в ОКБ «Импульс». Участвовал в запуске Гагарина, внес вклад в разработку новейших ракетных систем. Четырежды его научный коллектив получал Государственную премию.
— До своей клинической смерти считал себя абсолютным атеистом, — рассказывает Владимир Григорьевич. — Доверял только фактам. Все рассуждения о загробной жизни считал -- религиозным дурманом. Честно говоря, о смерти тогда не думал. Дел на службе было столько, что и за десять жизней не расхлебать. Далее лечиться было некогда — сердце шалило, хронический бронхит замучил, прочие хвори досаждали.
12 марта в доме сестры, Натальи Григорьевны, у меня случился приступ кашля. Почувствовал, что задыхаюсь. Легкие не слушались меня, пытался сделать вдох — и не мог! Тело стало ватным, сердце остановилось. Из легких с хрипом и пеной вышел последний воздух. В мозгу промелькнула мысль, что это последняя секунда моей жизни.
Но сознание почему-то не отключилось. Вдруг появилось ощущение необычайной легкости. У меня уже ничего не болело — ни горло, ни сердце, ни желудок. Так комфортно чувствовал себя только в детстве. Не ощущал своего тела и не видел его. Но со мной были все мои чувства и воспоминания.
Я летел куда-то -- по гигантской трубе. Ощущения полета оказались знакомыми — подобное случалось прежде во сне. Мысленно попытался замедлить полет, поменять его направление. Получилось! Ужаса и страха не было. Только -- блаженство. Попытался проанализировать происходящее. Выводы пришли мгновенно. Мир, в который попал, существует. Я мыслю, следовательно, тоже -- существую. И мое мышление обладает свойством -- причинности, раз оно может -- менять направление и скорость моего полета.
Труба. — Все было свежо, ярко и интересно, — продолжает свой рассказ Владимир Григорьевич. — Мое сознание работало совершенно иначе, чем прежде. Оно охватывало все сразу одновременно, для него не существовало ни времени, ни расстояний. Я любовался окружающим миром. Он был словно свернут в трубу. Солнца не видел, всюду ровный свет, не отбрасывающий теней. На стенках трубы видны какие-то неоднородные структуры, напоминающие рельеф. Нельзя было определить, где верх, а где низ.
Попытался запоминать местность, над которой пролетал. Это было похоже на какие-то горы.
Ландшафт запоминался безо всякого труда, объем моей памяти был поистине бездонным. Попробовал вернуться в то место, над которым уже пролетел, мысленно представив его. Все вышло! Это было похоже на телепортацию.
Телевизор. — Пришла шальная мысль, — продолжает свое повествование Ефремов. — До какой степени можно влиять на окружающий мир? И нельзя ли вернуться в свою прошлую жизнь?
Мысленно представил -- старый сломанный телевизор из своей квартиры. И увидел его сразу со всех сторон. Я откуда-то знал -- о нем все. Как и где он был -- сконструирован. Знал, где была -- добыта руда, из которой выплавили металлы, которые использованы в конструкции. Знал, какой сталевар -- это делал. Знал, что он женат, что у него проблемы с тещей. Видел все связанное с этим телевизором глобально, осознавая каждую мелочь. И точно знал, какая деталь -- неисправна. Потом, когда меня реанимировали, поменял тот транзистор Т-350 и телевизор заработал...
Было ощущение всесильности мысли. Наше КБ два года билось над решением сложнейшей задачи, связанной с крылатыми ракетами. И я вдруг, представив эту конструкцию, увидел проблему во всей многогранности. И алгоритм решения -- возник сам собой. Потом я записал его и ВНЕДРИЛ...
Бог. Осознание того, что он не один на том свете, пришло к Ефремову постепенно.
— Мое информационное взаимодействие с окружающей обстановкой постепенно утрачивало односторонний характер, — рассказывает Владимир Григорьевич. — На сформулированный вопрос в моем сознании появлялся ответ. Поначалу такие ответы воспринимались как естественный результат размышлений. Но поступающая ко мне информация стала выходить за пределы тех знаний, которыми обладал при жизни. Знания, полученные в этой трубе, многократно превышали мой прежний багаж!
Я осознал, что меня ведет Некто вездесущий, не имеющий границ. И Он обладает неограниченными возможностями, всесилен и полон любви. Этот невидимый, но осязаемый всем моим существом субъект делал все, чтобы не напугать меня. Я понял, что это Он показывал мне явления и проблемы во всей причинно-следственной связи. Я не видел Его, но чувствовал остро-остро. И знал, что это Бог...
Вдруг я заметил, что мне что-то мешает. Меня тащили наружу, как морковку из грядки. Не хотелось возвращаться, все было хорошо. Все замелькало, и я увидел свою сестру. Она была испуганной, а я сиял от восторга...
Сравнение. Ефремов в своих научных работах описал загробный мир при помощи математических и физических терминов. В этой статье мы решили попытаться обойтись без сложных понятий и формул.
— Владимир Григорьевич, с чем можно сравнить мир, в который вы попали после смерти?
— Любое сравнение будет неверным. Процессы там протекают не линейно, как у нас, они не растянуты во времени. Они идут одновременно и во все стороны. Объекты «на том свете» представлены в виде информационных блоков, содержание которых определяет их местонахождение и свойства.
Все и вся находится друг с другом -- в причинно-следственной связи. Объекты и свойства заключены в единую -- глобальную информационную структуру, в которой все идет по заданным ведущим субъектом -- то есть, Богом -- законам. Ему подвластно появление, изменение или удаление любых объектов, свойств, процессов, в том числе -- хода времени.
— Насколько свободен там в своих поступках человек, его сознание, душа?
— Человек, как источник информации, тоже может влиять на объекты в доступной ему сфере. По моей воле менялся рельеф «трубы», возникали земные объекты.
— Похоже на фильмы «Солярис» и «Матрица»...
— И на гигантскую компьютерную игру. Но оба мира, наш и загробный, реальны. Они постоянно взаимодействуют друг с другом, хоть и обособлены один от другого, и образуют в совокупности с управляющим субъектом — Богом — глобальную интеллектуальную систему.
Наш мир более прост для осмысления, он имеет жесткий каркас констант, обеспечивающих незыблемость законов природы, связующим события началом выступает время.
В загробном мире констант либо нет вообще, либо их значительно меньше, чем в нашем, и они могут меняться. Основу построения того мира составляют информационные образования, содержащие всю совокупность известных и еще неизвестных свойств материальных объектов при полном отсутствии самих объектов. Так, как на Земле это бывает в условиях моделирования на ЭВМ. Я понял — человек видит там то, что хочет видеть. Поэтому описания загробного мира людьми, пережившими смерть, отличаются друг от друга. Праведник видит рай, грешник — ад...
Для меня смерть была ничем не передаваемой радостью, не сопоставимой ни с чем на Земле.
Даже любовь к женщине по сравнению с пережитым там — ничто....
Библия. Священное Писание Владимир Григорьевич прочел уже после своего воскресения. И нашел подтверждение своему посмертному опыту и своим мыслям об информационной сущности мира.
— В Евангелии от Иоанна сказано, что «В начале было Слово, — цитирует Библию Ефремов. — И Слово было у Бога, и Слово -- было Бог. Оно было вначале -- у Бога. Все чрез Него начало -- быть, и без Него ничто -- не начало быть, что начало быть». Не это ли намек на то, что в Писании под «Словом» имеется в виду некая глобальная информационная суть, включающая в себя -- всеобъемлющее содержание всего?
Свой посмертный опыт Ефремов применил на практике. Ключ ко многим сложным задачам, которые приходится решать в земной жизни, он принес оттуда.
— Мышление всех людей обладает свойством причинности, — говорит Владимир Григорьевич. — Но мало кто догадывается об этом. Чтобы не причинить зла себе и другим, нужно следовать религиозным нормам жизни. Святые книги продиктованы Творцом, это техника безопасности человечества...
— Владимир Ефремов: «Смерть для меня сейчас -- не страшна. Я знаю, что это дверь -- в другой мир. Бог – есть! Теперь, я это точно знаю!».
СВЯТИТЕЛЬ ИОАСАФ БЕЛГОРОДСКИЙ.
Тогда я учился в Санкт-Петербургской Духовной академии. Знаний у меня было много, а веры настоящей -- не было. На торжества по случаю открытия мощей святителя Иоасафа я ехал с неохотой и думал об огромном скоплении народа, жаждущего чуда. Какие могут быть вообще чудеса в наше время?
Приехал -- и зашевелилось что-то внутри: такое увидел, что невозможно было оставаться спокойным. Со всей России съехались больные, калеки -- столько страданий и боли, что трудно смотреть. И еще: всеобщее ожидание чего-то чудесного поневоле -- передавалось и мне, несмотря на мое скептическое отношение к предстоящему. Наконец прибыл Император с семьей и было назначено торжество. На торжествах я уже стоял с глубоким волнением: не верил и все же ждал чего-то.
Трудно нам сейчас представить себе это зрелище: тысячи и тысячи больных, скрюченных, бесноватых, слепых, калек лежали, стояли по обеим сторонам пути, по которому должны были пронести мощи святителя. Особое мое внимание привлек один скрюченный: на него нельзя было смотреть без содрогания. Все части тела срослись -- какой-то клубок из мяса и костей на земле. Я ждал: что же может произойти с этим человеком? Что ему может помочь?!
И вот вынесли гроб с мощами святителя Иоасафа. Такого я никогда не видел и вряд ли увижу ещё раз в своей жизни -- почти Все БОЛЬНЫЕ, стоящие и лежащие вдоль дороги, -- ИСЦЕЛЯЛИСЬ: Слепые -- ПРОЗРЕВАЛИ, Глухие – начинали СЛЫШАТЬ, Немые -- начинали ГОВОРИТЬ, кричать и прыгать от радости, у калек -- выпрямлялись больные члены.
С трепетом, ужасом и благоговением смотрел я на все происходящее -- и не выпускал из виду того скрюченного. Когда гроб с мощами поравнялся с ним, он раздвинул руки - раздался страшный хруст костей, будто что-то разрывалось и ломалось внутри него, и он стал выпрямляться с усилием -- и ВСТАЛ на ноги! Какое потрясение было для меня! Я подбежал к нему со слезами, потом схватил какого-то журналиста за руку, просил записать...
В Петербург я вернулся другим человеком – глубоко верующим!
|