Глава двадцать вторая, в которой Соломенный Губерт и Анечка-Невеличка входят в Царство Кукол

— ВОТ ОНИ, ДВЕРИ, ПРО КОТОРЫЕ написало Волшебное Перо! — сказала Анечка- Невеличка.

— Я рад и счастлив! — ответил Соломенный Губерт. — Только они наверняка заперты, а у нас нет ключа.

Он был раздосадован, ведь Фонтан ничего не сообщил про Соломенную Шляпу! И вот, решив теперь, что потайные двери заперты, он, словно собираясь на эти двери напасть, сильно на них нажал.

Двери подались, и Соломенный Губерт куда-то исчез. Через секунду он снова появился, потом снова исчез и снова появился.

— Странные двери! — сказала Анечка-Невеличка. — Не открываются и не закрываются, а словно бы вертятся.

Так оно и было. Двери вертелись. Анечке тоже захотелось войти в двери, которые не открываются и не закрываются, а вертятся, и она, словно собираясь на эти двери напасть, сильно на них нажала и тоже исчезла куда-то, и тоже всего лишь на секунду, а потом снова появилась. И опять исчезла, и опять появилась.

Вдоволь наисчезавшись и напоявлявшись в удивительных дверях, она сказала Соломенному Губерту, что неплохо бы поинтересоваться, ч т о за дверями.

И они поинтересовались. За удивительными дверями оказался тёмный коридор, в конце которого горел огонёк. То и дело огонёк менял цвет, становясь попеременно красным, жёлтым и зелёным.

— Это светофор! — догадался Соломенный Губерт.

— Давайте поглядим на него поближе! — предложила Анечка.

У светофора Анечка-Невеличка с Соломенным Губертом увидели рельсы, ведущие неведомо куда. Пока они разглядывали рельсы, над красивым полосатым столбиком откуда-то появилась рука и указала налево.

Они пошли налево и вскоре увидели ещё одни двери, на этот раз стеклянные, за которыми горел яркий-яркий свет.

— Придётся войти! — сказал Соломенный Губерт.

— Почему?

— Потому что тут не написано, что посторонним вход запрещён.

— Тогда войдём! — согласилась Анечка.

За дверями, где горел яркий-яркий свет, в большой комнате оказалось несколько зеркал. Перед каждым стоял стул с высокой спинкой, и каждый стул то поднимался вверх, то съезжал вниз.

— Садитесь! — сказал Соломенный Губерт Анечке.

— А разве написано, что я должна сесть?

— Нет.

— Почему же надо садиться?

— Потому что не написано, что садиться запрещено!

Анечка-Невеличка села на самый низкий стул с самой низкой спинкой. Стоило ей сесть, спинка стала выше, а стул поехал высоко вверх, так что Анечка оказалась как бы между небом и землёй.

— Вы тоже оказались как бы между небом и землёй? — спросила она Соломенного Губерта, но вдруг испуганно смолкла, увидев долговязую Куклу, которая была ростом до потолка и на высоченных ходулях шла к задрожавшей от ужаса Анечке. Подойдя, Кукла принялась брызгать из флакона в лицо Анечке чем-то ароматным, напоминающим запах розы. А брызгая чем-то ароматным, напоминающим запах розы, Кукла ничего не говорила и только неподвижно глядела в одном направлении.

Когда всё Анечкино лицо было обрызгано чем-то ароматным, напоминающим запах розы, Кукла подула в лицо Анечке каким-то порошком, тоже превосходно и редкостно пахнувшим, а затем накапала ей в глаза что-то сильно блестевшее и прохладное.

Затем Кукла на ходулях стала уменьшаться, словно бы исчезать куда-то в пол, пока не уменьшилась до того, что и в самом деле исчезла.

Когда Кукла исчезла, стул, на котором сидела Анечка-Невеличка, стал опускаться, и спинка его тоже стала опускаться. Спинка опускалась и опускалась, стул опускался и опускался, и Анечка-Невеличка в конце концов почувствовала, что коснулась ногами пола.

Анечка встала, желая узнать, как дела у Соломенного Губерта, и увидела, что тот сильно изменился. Глаза его, прежде озорные, стали неподвижными и глядели в одном направлении. Лицо тоже стало неподвижно, как лицо Куклы на высоких ходулях. Это был и не был Соломенный Губерт.

— Вы разве не Соломенный Губерт? — спросила Анечка.

— То есть как не Соломенный Губерт? А вы, кстати, кто такая?

— А вы разве не знаете?

— По-моему, вы — кукла, похожая на Анечку-Невеличку.

— Я — кукла? — сказала Анечка, и ей захотелось плакать.

— Конечно, кукла!

— Я — Анечка-Невеличка. Это вы — кукла!

— Я — кукла? — возмутился Соломенный Губерт. — Никому бы не советовал так думать!

— Хоть вы и говорите, как Соломенный Губерт: «Никому бы не советовал!», всё-таки вы — кукла!

— Это вы — кукла!

— Нет, вы!

— То, что вы — кукла, ясно! Я это вижу, — сказал Соломенный Губерт. — Но раз вы говорите, что я — кукла, значит, наверное, так оно и есть.

Так оно и было. Поглядев в зеркало, оба убедились, что стали куклами.

— Вам тоже брызгали в лицо чем-то ароматным, напоминающим запах розы? — спросила Анечка.

— Тоже.

— И тоже подули в лицо нежным порошком?

— Подули. А потом накапали в глаза что-то блестящее.

— И мне, — сказала Анечка.

В этот момент раздался громкий-громкий звонок, а над дверями появилась табличка с надписью:

ЗАНИМАТЕЛЬНЫЙ ПОЕЗД. САДИТЕСЬ!

Едва появилась табличка, Соломенный Губерт предложил побыстрее вернуться к рельсам и сесть в Занимательный Поезд. Однако на рельсах никакого поезда неоказалось. Были там только две большие-большие картонные коробки, лежавшие на плоских четырёхколёсных тележках, и на коробках было написано:

ЗАНИМАТЕЛЬНЫЙ ПОЕЗД

Немного подумав, Соломенный Губерт сказал, что придётся войти в коробки.

— А вам приходилось входить в коробки? — спросила Анечка.

— Ни разу!

— Тогда лучше бы не входить. Если произойдёт крушение, нам из них не выбраться.

— Крушения не произойдёт, потому что работает светофор.

— Значит, садимся? — спросила Анечка.

— Конечно! Я уже в коробке! — сказал Соломенный Губерт, и Анечка-Невеличка тоже забралась в коробку.

Едва они расположились в Занимательном Поезде, коробки захлопнулись — одна над Соломенным Губертом, а другая над Анечкой, — и Занимательный Поезд тронулся, поехав неведомо куда. Соломенный Губерт не знал — просто даже не предполагал, — куда едет Поезд, и Анечка тоже не знала — просто даже не предполагала, — куда Поезд едет.

Куда ехал Занимательный Поезд? Куда же он всё-таки ехал?