Эволюция образа Г.Н.Зюганова в российском менталитете

Как видим, за полтора года очень относительного, но все-таки затишья в российском обществе почти все характеристики лидера КПРФ, укоренившиеся в людских представлениях, как бы усохли вдвое, а то и втрое. Ранее сложившаяся структура его образа сохранилась - охват же ею народного менталитета снизился. Иные заботы и проблемы отвлекли на себя весомую долю общественного внимания.

И тем не менее сама динамика взглядов на Геннадия Андреевича Зюганова выглядела по-своему красноречиво.

Нетрудно заметить, что более других сузилось поле политико-психологического охвата именно негативных его характеристик. Мнения о том, что Зюганов представляет собой опасного реакционера (почти фашиста), ортодокса-большевика, мечтающего о новых опытах над Россией, карьериста, готового на все ради титула генсека и фанатичного сталиниста, порастеряли самое малое три четверти былых своих пропагандистов. Что уже само по себе свидетельствует о большой искуственности всех уничижительных трактовок главы КПРФ, подброшенных в национальный менталитет трудами прорежимных средств массовой информации. Ослабла их подпитка взбитыми благодаря усилиям прорежимных СМИ эмоциями - и образ-страшилка увял.

Устойчивость сохранила лишь одна из третьестепенных характеристик руководителя коммунистов, причисляющая его к “серым, заурядным личностям”, но мало что весящая в общем раскладе впечатлений.

Сузился, впрочем, и слой лиц, отстаивающих принципиально иные воззрения на лидера компартии. Однако - в гораздо меньшей мере. Поддержка россиянами уважительных взглядов на Г.А.Зюганова упала раза в полтора, не больше.

И что примечательно: социальная база, на которую опирается ключевая черта его образа - что только незаурядный человек мог поднять компартию после событий 1991 и 1993 годов - оказалась и самой устойчивой в массовом восприятии.

Наиболее же уязвимыми выказали себя те определения его личности, что были связаны с многими другими аспектами бытия российского коммунистического движения. Скажем, вера избирателей в то, что и руководитель, и сама КПРФ твердо стоят за русский народ и российское национальное возрождение, упала в вдвое с лишним. Столь же заметно выдохлась и готовность общества признать эту партию не новой КПСС, а куда более современной силой, борющейся за идеалы справедливости. Вдвое же ослабли надежды на Зюганова как деятеля, единственно способного поднять Россию с колен...

Общая же оценка обстановки такова:“неприятные” для руководителя компартии оценки потеряли за полтора года заметно больше сторонников нежели положительные его характеристики. И если в 1996 году общая пропорция тех и других выстраивалась как 1:2 в пользу выгодных для Зюганова трактовок, то к исходу следующего года она сложилась уже как 1:3, давая еще большее преимущество позитивным взглядам на него.

Что выявило очень значимое для судеб русского коммунизма явление: его способность надежно закреплять занятые в обществе рубежи. Это же уверенно прослеживается и в еще одном важнейшем для Зюганова вопросе, играющем роль теста для оценки обстановки и в самой КПРФ, и в народно-патриотическом движении вообще. Речь идет об отношении к лидеру его сподвижников.

Нельзя ведь забывать, что в любой большой, особенно же оппозиционной организации, близко подошедшей к власти, руководитель всегда оказывается в перекрестье самых разных, и в том числе недоброжелательных взглядов. Тем паче, если дело происходит в обществе, где разгораются войны всех против всех. И людям иногда становится непосильно трудно кого-либо - по собственной, можно сказать, воле - ценить.

Все чаще получается так. Одно дело - взвешивать деловые, политические, даже личные качества того или иного человека, когда к такой оценке понуждают обстоятельства. Например, выборы или необходимость заполнить опросную анкету (да еще с заранее приготовленным “меню” ответов). И совсем другое - спонтанно, не раздумывая (что называется, “от души”) признаться, что ты особенно уважаешь кого-либо “просто так”, без видимого повода и наводящих вопросов. Одно дело выражать расплывчатое и мало к чему обязывающее «доверие» к политикам, и совсем иное - выбрать из них самого уважаемого, единственного, почти любимого. Разный накал чувств, разная их общественная «цена»...

Исследования массовых настроений доказывают, что в сегодняшней России такие вот особенные пристрастия способна питать к кому-то всего только треть граждан. И ни один из политиков не в состоянии в этом испытании прочно взять верх. Все отчетливее слышится вердикт подавляющей части народа: мол, “все вы одним мирром мазаны”...

Такой упадок престижа всего “политического класса” грозит зацепить и утащить в общественное небытие не только обанкротившихся столпов режима, но и представителей оппозиционных сил.

И тем не менее лидер КПРФ занимает в этом специфическом рейтинге “особо” уважаемых, почти любимых лиц одно из ведущих мест. Рядом с ним по силам встать только Ю.М.Лужкову, Б.Н.Ельцину, Б.Е.Немцову. Каждый из них все-равно пользуется безоговорочным уважением лишь ... 3-5 процентов населения.

Задача “самоидентификации” - решительного и бескомпромиссного отделения своего образа в массовом сознании от гниющего “имиджа” большинства представителей “партии власти” - обещает таким образом сделаться для Зюганова наиглавнейшей. Нельзя, попутно скажем, не заметить, что и деятели вроде Лужкова давно и с успехом бросили все свои силы именно на достижение данной цели. Сегодня они всячески убеждают сограждан в своей приверженности идеям державности и русского патриотизма, критикуя (даже резче, чем лидер оппозиции) “реформаторский курс” юных либералов.

“Я не такой, как они, а совсем другой”, - вот что предстоит доказывать руководителю КПРФ практически каждодневно, если он настроен и дальше претендовать на общенациональное политическое лидерство.

Почему? Да потому, в частности, что дефицит теплых чувств к политикам у нас с лихвою перекрывается перекрывается обилием эмоций отрицательных. Общество продолжает жить, опираясь - как на главную связующую его ценность - на так называемый “негативный консенсус”, т.е. на общую неудовлетворенность жизнью, на коллективную нелюбовь к “начальникам”, на тотальное ожидание, “когда все это кончится”.

Хотя, с другой стороны, позиции Зюганова могут оказаться и здесь очень даже выигрышными.

На фоне Ельцина, причисленного в 1997 году к самым ненавидимым в народе фигурам 29 процентами населения; Чубайса, делящего с президентом этот рекорд; Горбачева, в сердцах помянутого 9 процентами граждан, пятипроцентный отряд безоговорочно не терпящих Зюганова россиян выглядит чем-то незначительным.

И все-таки простой “невписанности” в негативный консенсус лидеру народно-оппозиционных сил для достижения победы маловато. Быть не обличителем (или обличаемым), а созидателем - вот за что необходимо ему побороться.

Невыигранные, скажем так, президентские выборы 1996 года; ряд весьма рискованных и не оправдавших себя политических жестов, вроде лозунга “правительства народного доверия” в канун второго тура голосования; не полная отлаженность механизмов взаимодействия в тандеме КПРФ - НПСР (особенно в регионах); кадровые просчеты, типа поддержки А.В.Руцкого (в ущерб кандидату-коммунисту Михайлову) на пост губернатора; непонятное для многих маневрирование думской фракции партии вокруг доверия-недоверия правительству; слабо просчитанный призыв к общероссийской политической стачке и не полная адекватность задачам момента организационной и идейной работы партии - все это провоцирует сомнения и недовольство как в рамках народно-патриотического движения, так и со стороны неангажированных им избирателей... Действует тут и эффект «вытаращенных глаз» - привычка видеть недостатки в гиперболизирующем их свете.

И все же данные социологического характера способны указать нам, какие из идей насчет будущности Зюганова - часто озвучиваемых в средствах массовой информации - могли бы, не взирая ни на что, обрести шанс на успех, обеспечив ему поддержку весомой части социума. А какие, наоборот, обречены остаться “особым мнением”, может и известным партии и стране, но исповедуемым очень узкой группой граждан.

Как следует из графика 8, равнодействующая массовых настроений сегодня недвусмысленна и явно склоняется в пользу Г.А.Зюганова.

График 8.