МУЖ ВЫХОДИТ ИЗ-ПОД ВЛАСТИ ЖЕНЫ, И ТОГДА ОНА ВСЮ СВОЮ ВЛАСТЬ СОСРЕДОТОЧИВАЕТ НА ДНЯХ.

Я называю это, фигурально выражаясь, законом Ломоносова. Ведь Михаил Васильевич свой закон сформулировал так, что его можно применить не только к весу веществ, а вообще всюду. «Ежели куда-то что-то прибавится, то откуда-то что-то убавится». Читай: если убавится власть над мужем, то должна прибавиться власть над ребенком. А дети противятся этой власти все больше и все больше стремятся объединиться с отцом. Мама может оказаться теперь в такой же изоляции, в которой в свое время оказывался отец, когда маленький ребенок принимал сторону матери.

Не сбросить со счетов, что дети бывают и расчетливы. В воздухе уже витает слово «развод», но поскольку у папы доходы в 2—3 раза больше, чем у мамы, с ним лучше не ссориться.

Общественное мнение столь переменчиво, что на двадцатом году супружеской жизни оно поворачивается на 180 градусов. Смотрите, во дворе столько вдов и разведенных, а жена несправедливо, грубо («бисер мелок!») обходится с таким нормальным мужиком. И в учреждение, где он работает, жаловаться бессмысленно. (www.marsexxx.com) Он стал мастером, на нем цех держится, так что даже если руководитель — женщина, она его защитит. И для нее он как производственник важнее, чем как семьянин. Но чаще (повторим, в 10 раз) руководитель — мужчина, у которого положение в доме такое же, а симпатий, которые вызвала бы молоденькая, нет, так что он наверняка поддержит мужа еще и поэтому. Но, конечно же, и для руководителя-мужчины важнее то, что он хороший производственник, а какой он там семьянин — это на третьем месте. Это было даже в застойные времена, а теперь и подавно.

В крайнем случае, муж пренебрежет дальнейшим повышением по службе. К тому же оно менее вероятно, чем в молодости. Тогда он с рядового врача скорее бы «скакнул» на завотделением, чем сейчас с главного врача — на руководство окружным управлением. Ну а снять за развод с должности сейчас уже не снимут.

Да и обвинение еще надо доказать. Здесь, по этой позиции, нет перекреста, то есть он не получил еще рычага власти, но теперь он защищен от ударов.

Домоведение когда-то было для него трудным делом — целая наука. Кухня представлялась чем-то вроде операционной: ножи и вилки — как скальпели и ланцеты. Все разложено по порядку, заведенному женой. И он охотно подчинялся этому порядку. Мальчиков на уроках труда опять же учат не тому. Табуретки делать... Это уже программа профтехучилища. В школе надо бы учить домашнему труду. Вот суп сварить — не учат. И молоденькие мужья ничегошеньки не умеют. Но проходит время. Съездит он раз пятнадцать в командировки — и поймет, что не так уж страшен этот кухонный чертик, как его малюют женщины. Сам начнет потихоньку готовить: что-то изобретет, чему-то научится, переймет, жену еще сможет подучить. Лучшие повара, как известно, — мужчины. И лучшие портные...

Так что в случае разрыва он себя обслужит. Да и чего греха таить, быстро найдется кто-нибудь из женщин, кто захочет это делать. А чаще и мама его еще жива (а папа, скорее всего, умер — мужчины в среднем на 10—15 лет меньше сейчас живут), она не оставит свое дитя без женского глаза, тем более ей ведь тоже надо найти применение своей заботе о ком-то.

Теперь жена, пожалуй, и «не переговорит» его. Муж научился, пусть не оптимально, отстаивать свое мнение в конфликте. И разговор его немногословный, но весомый:

— Машенька, давай конструктивно...

А в ответ на три слова в секунду заявит:

— Я все сказал!

Нехороший, плохой, грубый, невежливый, безжалостный... Список эпитетов можно было бы продолжить. Но говорит он так, чувствуя силу своей позиции.

Сексуальность его стала спокойнее, не такая экзальтированная, как восемнадцать лет назад. Нет-нет, не подумайте, он все еще на сексуальной высоте... если женщина нравится. Нравится же ему скорее послушная, чем вздорная. А любовницы, которые хотят стать женами, выказывают кротость. Но с женой, если она продолжает «бузить», секс явно менее интересен, он предпочтет даже побольше поспать... или даже побольше поработать. А у жены в этом возрасте сексуальность — в самом расцвете. Так что это будет для нее уже наказание. Не пришила оторвавшуюся пуговицу к костюму — полового акта не будет.

Все как двадцать лет назад — только двадцать лет спустя. И все наоборот. Перекрест.

Я с моей женой Леной как-то был приглашен на дачу к такой вот неразведенной супружеской паре. Все есть: коттедж, баня из бревен — одно к одному, вылощенная. Участок с выходом прямо в лес. Только вот муж, выпив с нами, вдруг сказал:

— У меня два сердца... Одно сердце для семьи, а другое... — И мне показалось, что из глаз его выкатились две скупых слезы...

А после выпили еще, и его жена в сердцах напомнила ему, как он выстаивал ночами перед ее балконом и пел ей серенады под гитару.

Женщины иррациональны, мужчины рационалисты. Получив рычаги власти, он начинает властвовать. Но пользуется не манипуляцией, а по рабоче-крестьянски ставит ультиматумы:

— Так, дорогая, в этот раз мы едем к Славке в Карелию на озера. Иначе я вообще не беру отпуск сейчас и поеду в командировку в Корею.

Манипуляция — это долго и туманно, зачем? Так проще и яснее.

Роли поменялись. И жена, предвидя полное одиночество (дети тоже разъедутся), часто становится покорной, как тогда — он. И тоже все это опять-таки скрепя сердце и скрипя зубами.

А муж — ведь не ангел он, нет, не ангел, ох не ангел — начинает вести себя авторитарно, напоминая о рычагах принуждения и даже применяя их:

— Не хочешь ехать со мной в Карелию — найдутся другие «спутницы».

Но может смягчиться до снисходительного командно-административного тона:

— Ну-ну, Тамуся, надеюсь, у тебя разум возьмет верх над эмоциями.

Он безапелляционен с ней, высказывается критически по поводу ее вкусов и развития, бывает, что и на людях, обвиняет в том, что плохо воспитала детей, высмеивает ее сентиментальность, далеко не признателен ей за тот трудный период, когда они жили победнее и она обстирывала, готовила, проводила лучшие годы в трехметровой ванной и пятиметровой кухне...

Если жена не права, то он грубо, на высоких тонах, с эпитетами «объясняет ей, насколько она не права». Речь тут идет об отношении к жене по сути, а в зависимости от меры интеллигентности

мужа — все это может быть высказано по форме то более мягко, то более жестко.

Легко заметить, что, описывая поведение мужа, я не слишком затруднялся в подборе фраз. Они почти те же, что и при описании отношения жены к мужу в начале брака.

Да, он не лучше. Сейчас он, может быть, даже хуже. Да, жена авторитарно настаивала на чем-то, но ведь в интересах (как ей казалось) семьи в целом: «Наша семья поедет отдыхать на юг, как все нормальные люди, а ты, ненормальный, тащишь нас на север».

Да, это было бестактно, нестерпимо. Но вот сейчас он говорит, что не уйдет от семьи, если она будет терпеть то, что он с любовницей поедет на байдарках, а уж потом, так и быть, он с женой съездит вместе в пансионат. А нет — вообще уйдет. Он ставит откровенно несправедливые условия, при которых не будет развода. В частности и в особенности, эти условия, как это уже прозвучало в нашей иллюстрации, касаются адюльтера. Известно, что полигамные тенденции, стремление к сексуальной экспансии у мужчин выражены сильнее, чем у женщин. Она если и прибегала к измене, то больше как к рычагу влияния или как к способу найти запасной аэродром. У мужчин же полигамность в самой их биологической природе. Но в первом периоде брака он ей верен. Срабатывают внушенные обществом нравственные установки. И тем легче, чем труднее реализация полигамной тенденции. Кроме того, привыкание, способствующее охлаждению, в первом периоде брака восполняется молодостью и сексапильностью жены, да и относительной новизной для него самой сексуальной жизни. Теперь же сдерживающий и восполняющий факторы существенно слабее, а нравственная установка надломлена обидами. И полигамность выявляется в плохо прикрытой или откровенной форме. Это жене причиняет страдания, тем более горькие, коль скоро она ему не изменяла.

Протест против грубой полигамности или ухода от нее она нередко выражает суицидальной попыткой, которая носит в основном демонстрационный характер. Недостойно, жалко все это выглядит. Но вспомним и реализующиеся суициды молоденьких и даже более зрелых мужей. И пожалеем и женщин, и мужчин.