Психология и общественные науки

Впоследние годы связи психологии с общественными науками особенно усилились. Так, социальная психология в тесном союзе с социологией изучает конкретные особенности психологии людей, обусловленные их включением в различные (большие и малые) социальные группы, а также психологические характеристики самих этих групп. Хотя значительное внимание уделяется в социальной психологии изучению психологии больших социальных групп (классов, наций и пр.), излюбленным объектом исследования является прежде всего малая группа. По определению известного отечественного психолога Г.М.Андреевой, малая группа — это группа, в которой общественные отношения выступают в форме непосредственных личных контактов [2].

Исследования межличностных отношений в малой группе происходят с помощью различных методов, одним из которых является так называемый социометрический метод. Он был разработан американским психологом Дж. Морено и кажется очень простым в применении (на самом деле проведение социометрии в-группе — особое искусство, которому специально обучают будущих профессиональных психологов).

Кратко остановимся на некоторых его моментах. Психолог предлагает каждому из членов реальной малой группы (например, коллектива работников проектной организации, театральной труппы, группы сотрудников кафедры учебного заведения и др.) ответить на несколько (3 — 4) вопросов. Один из этих вопросов может звучать так: «С кем из членов Вашего коллектива Вы хотели бы вместе работать... (для решения той или иной конкретной задачи)?» Отвечающий должен назвать фамилии нескольких членов коллектива, которых он выбрал бы для решения данной задачи, и выстроить их в порядке предпочтения (поставить их соответственно на первое, второе и третье места). Затем он должен выбрать тех членов группы, с которыми он не хотел бы решать поставленную задачу, и точно так же выстроить их по степени отвергаем ости. Далее могут следовать вопросы такого рода: «С кем Вы хотели (соответственно — не хотели) бы поехать на пикник? В круиз?» — формулировка вопроса

IS

меняется в зависимости от того, как именно проводят'свободное время члены изучаемой группы.

Из полученных ответов на вопросы психолог извлекает очень много информации, используя специальные способы количественной и качественной обработки полученных данных. В частности, можно определить, кто из членов группы является «популярным», «непопулярным», «отвергаемым», сделать предположение о том, кто является в группе лидером при выполнении той или иной задачи (как правило, при решении различных задач выделяются разные лидеры) и т.д., подсчитать так называемые социометрические индексы, дающие представление о степени групповой сплоченности, интенсивности группового взаимодействия и др. Полученные в исследованиях данные о групповой динамике используются в практической работе социального психолога по оптимизации психологического климата в коллективе и т.д.

В последнее время (особенно в нашей стране) чрезвычайную остроту приобрел вопрос о межнациональном общении. На интуитивном уровне люди догадываются, что многие межнациональные конфликты обусловлены различием психологии участвующих в этих конфликтах людей. Эти различия призвана изучать этнопсихология, которая разрабатывает психологические методы изучения особенностей образа мира у представителей разных этносов, специфики национального характера, этнических стереотипов и др. Этнические особенности образа мира проявляются, в частности, в художественной литературе, в народной поэзии, сказках, обычаях и т. п., поэтому для реконструкции образа мира различных народов необходимо использовать, наряду с психологическими, методы других гуманитарных дисциплин, занимающихся этой же проблемой, например этнографии и литературоведения.

Известный филолог Г.Д. Гачев, длительное время занимающийся проблемами национального образа мира, обратил внимание на то, как значительно отличаются образы мира, казалось бы, столь близких по языку народов, как русские и болгары. Это объясняется особенностями исторически сложившейся культуры того и другого народа. «Каждый болгарин, — пишет Г.Д. Гачев, — растет среди древнего быта, упорядоченного не цивилизацией и учением, но обычаем... Этот быт — ...мощная, высочайшая (потому за 500 лет турки не смогли ассимилировать народ) и утонченнейшая культура материнского молока, создающая твердые нравственные устои, рафинированный ритм жизни, чутье времени и поры, совершенное тело...» [21, 87]. В отличие от русского мировоззрения, центральное место в котором занимает вопрос о чистоте и святости душевных помыслов и духовных устремлений, болгарское мировоззрение, подчеркивает Г.Д. Гачев, «телесно». Болгарин буквально вкушает мир, наслаждается вкусом и запахом более, чем русский человек; этот народ-садовод, народ-земледелец для обозначения привлекательного явления чаще всего использует прилагательное «сладкий».

Вот житейское наблюдение самого Г. Д. Гачева, иллюстрирующее вышесказанное: «Летом 1963 года... я купил персиков и зашел в «сладкар-ницу» (т.е. закусочную, по-русски. — Е. С.) выпить чашку вина. Положив персики на стол, я сидел, потягивал — и встретился взглядом с пожилым мужчиной за соседним столиком. Мы улыбнулись друг другу. Он подошел ко мне и говорит: «А вы отрежьте дольку персика и положите в вино — пусть слегка настоится, — совсем другое дело будет». И ножичком мне сам надрезал и бросил — и затем, улыбаясь, глядел. И когда я стал пить, делая восхищенную мину, он качал головой от наслаждения, будто сам пил моими губами» [21, 132].

Во многих произведениях болгарской литературы поражает любование телесными играми, возней детей, красотой их тела. И эта телесность болгарской культуры объясняет, с точки зрения Г. Д. Гачева, то, что в произведениях болгарских писателей так много тем, связанных с рождением, а не смертью, подведением итогов жизненного пути, как в русской литературе: «Болгарин слишком сильно ощущает земное бессмертие: в телах детей, родни, матери и дома, — и мысль о бессмертии именно души, упование ему не нужны» [21, 105].

Предмет исторической психологии — конкретно-исторические особенности потребностно-мотивационных и познавательных процессов людей разных исторических эпох. В тесном контакте с историей и другими дисциплинами она пытается реконструировать образ мира людей, от которых остались лишь тексты разного рода — рукописи, произведения искусства, оружие, предметы быта и т.п. Это очень сложная задача. И тем не менее некоторые историки, для которых в истории человечества наиболее интересна повседневная жизнь людей и их психология, не один раз пытались решать подобные задачи в своих трудах, посвященных в основном человеку средневековой Европы.

К примеру, известнейший голландский историк культуры И.Хёйзинга, пытаясь реконструировать формы мышления средневекового человека в его повседневной жизни, обнаружил следующие их особенности. Одна из них — редчайший формализм средневекового мышления: «Всякое представление очерчивается незыблемыми границами, остается изолированным в своей пластической форме, и эта форма господствует» [134,283]. Как смертные, так и повседневные грехи подразделяются в соответствии с жесткими правилами; правовое чувство непоколебимо, словно стена: при вынесении приговора придают решающее значение формальному составу преступления — судят преступление, а не преступника. Вера в неукоснительное воздействие произнесенного слова (благословения, заговора, проклятия и т.п.) огромна. При всяком серьезном доказательстве прибегают к ссылкам на тексты в качестве опоры и исходного пункта (цитируют Библию, произведения древних авторов, речь насыщена пословицами как сентенциями, понятными всем).

Й.Хёйзинга отмечает также чрезвычайную чувствительность средневекового человека к поруганию чести. Процедура восстановления поруганной чести включает особый церемониал. Правильным считается все, что устоялось, поэтому неукоснительно соблюдаются все правила придворного этикета, различные церемонии и т. п. Формализм мышления сочетается с отсутствием критицизма и легковерием, невозможностью отличить существенное от поверхностного. Надо отметить, что историческая психология находится в самом начале своего оформления как психологическая дисциплина, и одна из основных ее проблем — проблема методов изучения текстов с целью реконструкции психологии создававших их авторов и их современников.

К конкретным общественным наукам (экономике, юриспруденции, политологии и пр.) имеют отношение также относительно недавно возникшие психологические дисциплины, которые занимаются проблемами «психологического обеспечения» деятельности людей в сфере политических отношений (политическая психология), в сфере права (юридическая психология), в экономике (экономическая психология) и др.

Психология и технические науки

Определенная связь существует у психологии с техническими науками, которые имеют отношение к созданию и использованию различных орудий как производственного, так и непроизводственного назначения (вспомним, что древнегреческое слово «techne» означало «мастерство, искусство, ремесло»). Из всех прикладных отраслей ближе всего к техническим наукам психология труда и инженерная психология. Первая отрасль изучает психологические особенности трудовой деятельности человека разных профессий, вторая — соответствующие особенности деятельности человека-оператора (главным образом, процессы информационного взаимодействия в системе «человек — машина»).

Известны случаи, когда введение изменений в производственный процесс не учитывало психологии участвующих в нем людей, и поэтому эффект от новшеств был минимален или даже отрицателен. Так, однажды на предприятии, работающем в электротехнической промышленности, появились станки, которые очень быстро наматывали провод на катушку. Конструкторы этих станков были уверены, что увеличение скорости работы повысит производительность труда. Однако этого не произошло; более того, производительность труда снизилась и увеличился процент брака. Оказалось, что скорость работы станков была выше психических возможностей работающих на них намотчиц. Они просто не успевали вовремя остановить станок, если обнаруживалась какая-либо неполадка или обрыв провода. После специального психологиче-

ского анализа труда намотчиц профессиональными психологами и введения соответствующих изменений в конструкцию станка производительность труда удалось увеличить на 15% [41]. Решать задачи подобного рода призван главным образом специалист в области психологии труда.

Психология труда занимается также проблемой профессиональной пригодности людей. Есть профессии (впрочем, их не так уж много), предъявляющие особые требования к психофизиологическим особенностям человека — и поэтому требующие специального профессионального отбора. Это, например, работа человека-оператора в условиях повышенной стрессогенной обстановки, требующая возможно более быстрого и при этом не алгоритмизированного поведения в аварийных ситуациях (такова работа авиадиспетчера крупного аэропорта). Далеко не все люди при всем их желании могут выполнять эту работу на должном уровне. Другие профессии не предъявляют столь жестких требований к людям, овладевающим ими. Тем не менее индивидуально-физиологические и индивидуально-психологические особенности людей должны быть обязательно учтены при выработке на их основе индивидуального стиля деятельности. В решении этой задачи также может помочь специалист в области психологии труда.

Так, например, анализ труда учителей с этой точки зрения [47] показал, что качественного решения учебных задач при преподавании одного и того же учебного предмета могут добиться учителя и с так называемым подвижным типом нервной системы, и с «инертными» нервными процессами. Важно лишь, чтобы выработанный учителем индивидуальный стиль деятельности учитывал эти особенности. Так, например, преподавательница русского языка и литературы в VI—VII классах, отличающаяся медленными, скупыми движениями, бедной мимикой, редко вступающая в беседу с коллегами (у нее «инертные» нервные процессы), тщательно готовится к каждому уроку в классе, подбирает соответствующий материал в виде эмоционально насыщенных текстов, проникнутых мягким юмором, — и это обеспечивает нужную эмоционально-оживленную реакцию учеников, способствующую хорошему закреплению материала.

Напротив, преподающий в тех же классах учитель, отличающийся необычайной активностью, живой мимикой, быстрой пе-реключаемостью внимания с одного предмета на другой (у него «подвижный тип нервной системы»), любит проводить в классе как прием закрепления материала кратковременную динамическую игру типа спортивного соревнования. Она продолжается всего 5 — 7 мин, но идет в быстром темпе и с большим эмоциональным «накалом». Собственный индивидуальный стиль деятельности каждый из педагогов выработал сам, благодаря своей предшествующей профессиональной деятельности, которая продолжалась не

один год. Однако молодым, начинающим педагогам нужны профессиональные советы психолога, который может и должен опираться на уже имеющиеся результаты исследований психологии деятельности людей не только данной профессии, но и многих других профессий, требующих выработки индивидуального стиля деятельности.

В группу отраслей психологии, связанных с техническими науками, можно (с определенной долей условности) поместить и педагогическую психологию — отрасль психологической науки, изучающую закономерности усвоения человеком социального опыта в учебно-воспитательной деятельности, которая также опосредствована особыми орудиями (техникой) учения. Приведем пример одной из психолого-педагогических концепций, где подобного рода орудия играют чрезвычайную роль. Это теория планомерно-поэтапного формирования умственных действий Петра Яковлевича Гальперина(1902— 1988), которая в настоящее время все шире используется в практике обучения различным учебным предметам (в том числе за рубежом).

В теоретическом плане она базируется на идеях деятельностно-го подхода школы А. Н.Леонтьева, в которую входил и П.Я. Гальперин. Приведем примерный план обучения детей, например, решению алгебраических задач в соответствии с теорией П.Я. Гальперина. Чтобы сформировать у школьника представление о том, что и в какой последовательности нужно делать при решении алгебраических задач какого-либо типа, необходимо сначала составить полный алгоритм выполнения заданий, т.е. схему ориентировочной основы действия, и дать ее ученику не только в форме

«устных указаний и объяснений», но и во внешней, «материализованной» форме: например, в виде карточки, на которой все необходимые операции подробно и последовательно расписаны. При этом он должен не заучивать нужные формулировки (тем более «наизусть»), а научиться правильно выполнять действие по данному алгоритму с опорой на карточку.

Сначала ученик при решении конкретной задачи активно пользуется карточкой, в которой записан алгоритм действия: что и как именно делать и что должно получиться в результате. И это средство (своего рода «шпаргалка») используется не так, чтобы «учитель не заметил», а наоборот — при участии учителя, который следит за правильностью

П.Я.Гальперин

выполнения каждого отдельного действия и «отрабатывает» его у каждого ученика с использованием специально подобранного материала (задач разного уровня сложности).

Через некоторое время внешнее средство перестает быть нужным: ученик заучил последовательность своих действий, причем не просто в словесных формулировках, а на уровне понимания смысла каждого из них. На этом этапе учитель требует от ребенка предварительного проговаривания вслух каждого шага решения задачи (это так называемый этап громкой речи). Оказывается, если пропустить этот этап формирования умственного действия, ребенок будет делать ошибки при решении задачи без опоры на карточку. Собственно внутреннее действие у него еще не сформировалось, и проговаривание вслух служит необходимым средством такого формирования. Далее следует этап «внешней речи про себя», когда учащийся проговаривает про себя всю последовательность необходимых действий, и, наконец, этап «действия в скрытой речи», или собственно «умственного действия».

Педагогическая психология решает и задачи воспитания убеждений, формирования общественно значимых мотивов деятельности, что также требует соответствующих средств (техники воспитания). При решении этих задач педагогическая психология может сотрудничать с психологией искусства, которая, на наш взгляд, также имеет дело с «техникой» (орудиями) определенного рода. По мнению специалистов в области психологии искусства, эта отрасль психологии должна изучать процессы создания и восприятия произведений искусства, а также сами произведения под углом зрения представленных (объективированных) в их структуре приемов и средств воздействия на реципиента (читателя, зрителя и т.п.) [66].

Одной из задач психологии искусства является изучение того, как именно (с помощью каких приемов) воплощаются в структуре произведения искусства значимые для автора смыслы, которые он предполагает передать (транслировать) зрителю. Приведем пример того, как могут воплощаться смыслы в структуре художественного произведения. Очень часто занимающая в реальности скромное место деталь пейзажа или внешнего облика персонажа «обыгрывается» автором в тексте художественного произведения, ставится им в центр повествования, обнаруживая авторское отношение к этому персонажу или происходящим событиям. Вспомним, например, как часто повторяются Л. Н.Толстым в описаниях портретов героев романа «Война и мир» детская улыбка Пьера, короткая губка с усиками маленькой княгини, лучистые глаза княжны Марьи и т. п. Для создания у читателя соответствующего эстетического переживания используются и другие приемы, например намеренно созданное автором противоречие между «содержанием» и «формой» произведения искусства.

Занимавшийся в свое время психологией искусства Л.С.Выготский видел в этом «психологический закон» художественного произведения. «Форма», писал он, должна не иллюстрировать содержание, не «аккомпанировать» ему, а, напротив, «воевать» с содержанием, бороться с ним, преодолевать его — и эта борьба может вызвать у читателя столкновение двух противоположных чувств, разрешение которого приводит к специфическому эстетическому переживанию, что зачастую невозможно описать словами.

Одним из примеров являются переживания подготовленного читателя, возникающие при чтении рассказа И.А.Бунина «Легкое дыхание». Хронологическая последовательность реальных событий, изображенных в рассказе о последних месяцах жизни гимназистки Оли Мещерской, застреленной на вокзале своим любовником, которого она обманула, совершенно не совпадает с тем, как эти события представлены в композиции самого рассказа. Их последовательное перечисление напоминает уголовную хронику «житейской мути», как писал Л.С.Выготский, давший филигранный анализ структуры рассказа И.А.Бунина. Однако при чтении рассказа возникает, напротив, впечатление «легкости, отрешенности и совершенной прозрачности жизни» [18, 149].

Одной из отраслей психологической науки, которую также можно причислить к рассматриваемой нами группе психологических дисциплин, является психолингвистика, занимающаяся, в частности, проблемами психологии восприятия и порождения речевых высказываний и другими аспектами использования языка как важнейшего «психологического орудия» человека [60].