Главная Случайная страница


Категории:

ДомЗдоровьеЗоологияИнформатикаИскусствоИскусствоКомпьютерыКулинарияМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОбразованиеПедагогикаПитомцыПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРазноеРелигияСоциологияСпортСтатистикаТранспортФизикаФилософияФинансыХимияХоббиЭкологияЭкономикаЭлектроника






ПОЗИЦИОННЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ. УДАРЕНИЕ. РЕДУКЦИЯ

Вопрос о редукции, т. е. об изменениях звуков (по преимуще­ству гласных) в безударных слогах, тесно связан с вопросом об ударении.

Ударение- это выделение из группы слогов одного слога. Это в разных языках достигается различными средствами:

1) силой или интенсивностью артикуляции - это ди­намическое (динамический - от греческого dynamikos - “силовой”) ударение (иначе: силовое, его также часто называют экспираторным (экспираторный, экспирация - от лат. expirdre - “выдыхать”));

2) долготой произношения - это квантитативное (квантитативный - от лат. quanlitas - “количество”, quantitahvus - “количественный”) ударение (иначе: количественное или долготное);

3) движением голосового тона (восходящего, нисходящего или комбинированного) на фоне нейтрального тона прочих слогов - это тоновое ударение (иначе: мелодическое, му­зыкальное).

Эти приемы выделения слога могут действовать самостоятель­но, тогда получается чисто динамическое ударение, например в чешском языке, где по силе ударный слог всегда первый, но он обычно краток, а следующий за ним безударный может обладать долготой; например ležák [1еʒа:к] - “лежебока”, ср. русское лежак - “койка, колода”, или аналогичное явление во француз­ском языке, например enfant [ã:fã] - “ребенок”, где также удар­ный (последний) слог краток, а предударный долог.

Чисто тоновое ударение - в китайском, дунганском, корей­ском, японском языках; часто оно соединяется с усилением удар­ного слога, как в норвежском и шведском языках, то же можно наблюдать в хорватской части сербохорватского языка и в литов­ском языке. В славянских языках также было когда-то тоновое ударение, остатки чего легко уловить в словах с полногласным корнем, где теперь на месте бывшего нисходящего ударения удар­на первая гласная (до р и л), а на месте бывшего восходящего ударения ударна вторая гласная (злр и л); например, в словах во­рон - ворона ухом легко расслышать нисходящий тон на первом слоге слова ворон и восходящий - на втором слоге слова ворона. В литовском, где в подобных случаях качество ударения обратное: var-nas - “ворон” с восходящим, а varna - “ворона” с нисходящим.

Языки с чисто количественным ударением встречаются редко. А. Мейе указывает в качестве примера современный новогречес­кий язык. Есть языки, в которых эти явления соединены вместе; таков русский литературный язык, где ударный слог всегда и са­мый сильный, и самый долгий и, кроме того, лишь на ударных слогах может происходить движение тона2 (поэтому правило о “понижении тона на последнем слоге фразы при повествователь­ном высказывании” неверно - на последнем ударном слоге, а если есть еще безударные далее, то они по тону нейтральны). Это не относится к русским диалектам, где предударный иногда длительнее Ударного (сладимиро-поволжские говоры), а движение тона может быть и на без­ударных слогах (вологодские говоры).

Если в русском языке удлинить безударный слог, то возникает иллюзия второго ударения: так, например, Пушкин использовал манеру переклички часовых с растягиванием последнего слога и слово слушай поставил в мужскую рифму:

Ну, женские и мужеские слоги!

Благословись, попробуем: слушай!

Равняйтеся, вытягивайте ноги

И по три в ряд в октаву заезжай!

(“Домик в Коломне”.)

 

Иллюзия двух слов с двумя ударениями получается и в воен­ных командах: кру:гом! бе:гом!

При экспираторном и экспираторно-комплексном ударении его место в слове может быть фиксированным (фиксированный - от немецкого fixieren - из французского fixer, которое в свою очередь из латинского flxare - “оставлять неподвижным”), или не­фиксированным; так, в чешском языке ударение всегда на первом слоге, в польском - на предпоследнем, в большинстве тюркских языков - на последнем. Это одноместное фик­сированное ударение[246]. Бывает ударение фиксированное, но разномёстное, например в итальянском языке: на предпос­леднем слоге casa - “дом”, на последнем liberta - “свобода”, на третьем с конца tempera - “темпера” (вид минеральной краски) и даже на четвертом с конца - recitano.

Примером языка с нефиксированным, разноместным и подвиж­ным ударением может служить русский, где для тех же слов и корней ударение может быть на любом слоге и даже уходить за пределы слова (например, на предлог: голова, головка, голову, на голову)[247]. Благодаря способности передвигаться, ударение в русском языке играет большую роль в грамматике, различая грамматичес­кие формы, например: рукú -рýки, насыпáть - насыпать и т. п. (см. гл. IV, § 53).

Динамическое и динамически-комплексное ударение может быть причиной редукции.

Редукция - это ослабление и изменение звучания без­ударных слогов и прежде всего слоговых звуков этих слогов; мы рассмотрим редукцию гласных, так как они чаще всего бывают слоговыми.

Различают количественную и качественную редукцию.

При количественной редукции гласные безудар­ных слогов теряют в долготе и силе (это условно и называют ко­личеством в гласных), но характерный тембр сохраняют в любом слоге; в русском языке такой редукции подвергается гласная [у] (ср. бур - бурав - буровой: в первом слове [у] под ударением, оно сильное и долгое, во втором, где [у] в первом предударном слоге, оно слабее и короче и в третьем слове, где [у] во втором предудар­ном слоге, оно совсем слабое и короткое); но тембр [у], обуслов­ленный формой резонатора при верхнем подъеме задней части языка, с вытянутыми в трубочку губами, остается неизменным[248]. При качественной редукции происходит то же, что и при количественной, но слоговые гласные безударных сло­гов не только делаются слабее и короче, но и теряют те или иные признаки своего тембра, т. е. качества; например, воды [вóды] - [о] под ударением заднего ряда, среднего подъема, с округленны­ми в колечко губами; вода [вΛдá] - в первом предударном слоге уже не [о], а звук, более похожий акустически на [а], но это “а” среднего, а не нижнего подъема, по ряду задне-среднее (т. е. сдви­нутое к центру) и звук, лишенный лабиализации, т. е. обозначен­ный в транскрипции “крышечкой” [Λ]; в слове водовоз [вǝдΛвóс] в условиях второго предударного слога вместо [о] звучит нейтраль­ный гласный звук [ǝ] среднего ряда, среднего подъема, без лабиа­лизации и с распущенной мускулатурой языка, благодаря чему возникающие в резонаторе характерные тоны не отражаются в пространство, а поглощаются губчатыми рыхлыми поверхностя­ми стенок резонатора (язык, губы), и звук выходит лишенным индивидуального тембра, обезличенным, неопределенным.

Голосовые связки при редуцировании безударных гласных зву­чат также слабее, что уменьшает их сонорность.

Соотносительная сила редуцированных безударных слогов в разных языках бывает неодинакова. Так, для русского языка эту схему вслед за А. А. Потебней, В. А. Богородицким, С. О. Карцевским и другими можно изобразить упрощенно цифрами в следу­ющем виде:

 

Положение слога в слове Предударные Ударный Заударные
 
Степень редукции........ З

Эта схема может меняться в зависимости от характера слогов; так, конечный открытый слог следует отмечать цифрой 2, а закрытый - по схеме 1 (ср. мама [мáмΛ], мамам [мáмǝм); 2-й предударный прикрытый сохраняет схему, а непри­крытый должен быть отмечен цифрой 2 (ср. поддавать [пǝд:Λвáт’], разобщены [рǝзǝпщиэы] и отдавать [Λд:Λвáт’], сообщены (сǝΛпщиэы).

 

Как видно из таблицы, ударный слог в полтора раза сильнее и длительнее первого предударного и в три раза сильнее и длитель­нее прочих безударных слогов. А, например, в английском языке (где то же динамическое ударение и сильная редукция) наиболее слабыми и короткими будут 1-й предударный и 1-й заударный сло­ги; слоги же, отстоящие от ударения на два слога, несколько сильнее и длительнее первых, т. е. схема может быть представлена так:

 

Положение слога в слове Предударные Ударный Заударные
  2
Степень редукции........ 2

Такое различие резко меняет ритмику речи.

При очень сильной редукции безударные гласные могут дохо­дить до нуля, т. е. переставать произноситься, например, в таких словах, как жáв[о]ронки, прóв[о]лока, сýтол[о]ка, всё-т[a]ки.

Редукция может затрагивать и согласные; этим следует объяс­нять такие явления в русском, как превращение йота в [и] (и не­слоговое”) на конце слогов и в безударных слогах, оглушение ко­нечных звонких согласных в слове и некоторые другие.

Причины качественной редукции Л. В. Щерба видел в коли­чественной редукции, и именно в сокращении долготы; он писал: “Что касается причины изменения качества в неударных слогах, то его ставят обыкновенно в связь с их слабостью. Я полагаю, однако, что связь эта не непосредственная. Другое дело - коли­чество гласного: малое количество непосредственно влияет на качество, так как органы речи, не успевая занять положения, не­обходимого для произведения данного определенного качества, останутся, так сказать, на полпути, а если и успевают, то слиш­ком на короткое время, чтобы произвести впечатление на наш слух”[249].

Однако если бы это было только так, то как объяснить разли­чия схемы редукции в разных языках при одинаковом факторе (динамическое ударение и положение в безударных слогах того или другого отстояния от ударного) и почему тогда в пределах одного языка одинаковые позиционные случаи имеют разную про­износительную судьбу, например произношение слов поэтому с качественной редукцией [о] в [л] и поэтами без качественной ре­дукции [о] или произношение союза но без качественной редук­ции в любом положении. Вопрос о качественной редукции, оче­видно, более сложного порядка и требует исследования.

АККОМОДАЦИИ

 

Аккомодации (аккомодация - от лат. accomodatio -“приспособление”, cnad.- “при”, comodare - “делать удобным”) (приспособления) возникают между со­гласными и гласными, обычно стоящими рядом, и состоят в том, что экскурсия последующего звука приспособляется к рекурсии предыдущего - это прогрессивная (прогрессивный - от лат. progressus - “движение вперед”) аккомодация, или же, наоборот, рекурсия предыдущего звука приспособляется к экскурсии последующего - это регрессивная (регрессивный - от лат. regressio - “движение назад”) акко­модация; при этом могут возникнуть скользящие переходные звуки, или г л а й д ы (глайд - от английского glide - “скольжение”; употребление термина glide как обозначение неслоговой части дифтонга, с нашей точки зрения, неправомерно), например, если вни­мательно вслушаться в произношение слова воля, то можно рас­слышать между [в] и [о] очень коротенькое [у]: [bуoл’Λ].

Аккомодации касаются всегда лишь частичного приспособле­ния звуков, так как гласные и согласные относятся к звукам раз­ного типа и до конца, как правило, уподобиться друг другу не могут.

Если встречаются рядом твердые согласные (чаще веляризованные) и гласные переднего ряда (палатальные), то либо арти­куляция согласных должна продвинуться вперед; приспособляясь к передней артикуляции гласных, либо артикуляция гласных долж­на отодвинуться назад, приспособляясь к задней артикуляции веляризованных согласных.

Если же встречаются рядом мягкие (палатализованные) соглас­ные и гласные заднего ряда (велярные), то опять же либо артику­ляция согласных должна лишиться палатализации, приспособля­ясь к задней артикуляции гласных, либо артикуляция гласных должна продвинуться вперед в зону палатализации, приспособля­ясь к артикуляции согласных.

Что же чаше аккомодирует: согласные гласным или гласные согласным? Это бывает по-разному в различных языках и даже в разные периоды развития одного языка.

Так, в современном русском языке, как правило, гласные ак­комодируют согласным, при этом и прогрессивно, и регрессивно; прогрессивная аккомодация заключается в том, что гласные [а], [о], [у] и даже [э] после твердых согласных звучат в своем основ­ном виде, а после мягких аккомодируют, становясь более перед­ними, а на слух - выше; ср. рад - ряд, ток - тёк, лук - люк, нэт - нет. Наоборот, [и] звучит в своем основном виде после мягких согласных, после же твердых аккомодирует, становясь бо­лее задним звуком, а на слух - ниже (разного типа [ы]); ср. мил - мыл, лик - лык, тигры - отыгран (без согласной: игры)[250]. Регрес­сивная аккомодация также связана с твердыми и мягкими соглас­ными; все русские гласные перед мягкими согласными звучат бо­лее закрыто и напряженно и менее звучно; ср. цел - цель, бит - бить, пар - парь, кон - конь, дул - дуль.

Между мягкими согласными гласные [а], [о], [у], [э] аккомо­дируют в обоих направлениях (по отношению к предыдущим мяг­ким согласным - это прогрессивная аккомодация; по отноше­нию к последующим - регрессивная) и становятся на слух и бо­лее высокими, и более напряженными, а по артикуляции - более передними и закрытыми; ср. мат - мять, тот - тёть, тут - тють(ка); Дэн (Дэн - фамилия учителя М. И. Глинки) - день.

Из всего сказанного ясно, что обычное мнение о смягчении русских соглас­ных перед и является недоразумением: это не фонетика, а правила чтения: если внутри слова после согласной буквы написана буква и, то надо согласные читать мягко (см. ниже, гл. V, § 7), о выражении мягкости согласных в русском письме).

В древнерусском языке была обратная зависимость. Соглас­ные, сами по себе нейтральные к твердости и мягкости, аккомо­дировали гласным, откуда в разные эпохи возникала “первая (ши­пящая)” и “вторая (свистящая)” аккомодация; так, к, г, х давали в одну эпоху шипящие перед гласными переднего ряда, соответст­венно - ч, ж, ш (ïåêîó - ïå÷åøè, ëúãàòè - ëúæü, ñîóõú- ñîóøèòè); в другую же эпоху перед h, и (гласные переднего ряда из дифтонга [oi]) к, г, х давали свистящие, соответственно - ц, дз, с (ðæêà – ðæöh, íîãà - íî¾h[251], ìîóõà - ìîóñh) - это все примеры регрессивной аккомодации.

В современном французском языке согласные так же нейтраль­ны к твердости и мягкости, но они сохраняют более твердый от­тенок перед непередними гласными [а], [о], [и] и [ã], [ɔ] и более мягкий оттенок перед передними гласными (сильнее перед [i], [у], слабее перед [е], [æ] и [ ], [æ]); ср. tas - “куча”, töt - “рано”, tout - “всё”, tant - “столько”, ton - “твой” и // - “а?” (вопроси­тельная частица, народн.), Ш - “ты”, teint - “окраска” и т. п. -- это тоже примеры регрессивной аккомодации.

 

АССИМИЛЯЦИИ

 

Ассимиляции (ассимиляция – от лат. assimilatio - “уподобление”, “отожествление”) (уподобления) возникают между звуками3 того же рода (у гласных с гласными, у согласных с согласными) и поэтому могут быть полными, т. е. два различных звука в резуль­тате ассимиляции могут уподобиться нацело и стать одинаковы­ми; поэтому следует различать ассимиляции полную и не­полную.

Ассимиляции, так же как и аккомодации, основаны на почве приспособления рекурсии предшествующего звука и экскурсии последующего с возможностью преобладания первого звука, тог­да ассимиляция прогрессивная, и преобладания второго, тогда ассимиляция регрессивная; это относится к на­правлению ассимиляции.

Взаимодействовать могут как соседние звуки/тогда это кон­тактная (контактный - от лат. contacfus - “соприкосновение”) ассимиляция), так и звуки на расстоянии (из сосед­них слогов, или же вообще разделенные другими звуками, это дистактная (дистактный - от лат. dis - “раз” и tangere, tactum - “касаться”) ассимиляция); данные определения показывают отстояние членов ассимиляции друг от друга.

Наконец, ассимиляция может затрагивать тот или иной при­знак звука; для согласных - это признаки способа и места образования твердости и мягкости, голоса (ассимилятивное оглушение и озвончение); для гласных - это признаки ряда, подъема, лабиализации.

Каждую ассимиляцию следует охарактеризовать со всех ука­занных точек зрения, что показано в таблице на с. 154.

ДИССИМИЛЯЦИИ

 

Диссимиляции (диссимиляция- от лат. dissimilatio - “расподобление”) (расподобления) возникают между зву­ками одного типа (одинаковыми или подобными - гласными или согласными) и основаны на тенденции, противоположной асси­миляции: из двух одинаковых или подобных звуков получается два различных или менее подобных звука.

Диссимиляции могут касаться гласных; контактные (у соседних звуков) идистактные (у звуков, разделенных дру­гими звуками); регрессивные и прогрессивные; из одинаковых или из подобных звуков; по разным признакам: для согласных - по месту и способу, для гласных - по подъему.

Из дистактных диссимиляции типичны расподобления так на­зываемых “плавных” [р], [л], когда из двух [р] одно превращается в [л] (в просторечии: коридор > колидор, секретарь > секлетарь, в истории литературного языка: февраръ > февраль) или одно из двух [л] превращается в [р] (в истории русского литературного языка: велблюд > верблюд).

Диссимиляции, как и ассимиляции, надо уметь охарактеризо­вать по всем указанным рубрикам; образец такой характеристики дан в таблице на стр. 155.

Надо уметь отличать ассимиляции и диссимиляции, не осно­вываясь на стилистической оценке, так как она может оказаться одинаковой и для того, и для другого процесса; так, произноше­ние транвай (вместо трамвай) и консомолец (вместо комсомолец) с точки зрения норм литературного произношения - одинаково явления просторечия, но процессы здесь разные. В слове трамвай [м] и [в] различны по способу, оба губные по месту и оба с голо­сом; когда [м] заменилось на [н], то общим у соседних звуков [н] и [в] остался только голос; в способе образования [н] и [в] то же различие, что и у [м] и [в]; но место образования стало разным: [н] зубная, а [в] губная согласная; общих признаков стало мень­ше, звуки расподобились по месту - это диссимиляция.

В слове комсомолец [м] и [с] не имеют ни одного общего при­знака; они разные по способу, месту и голосу: [м] - носовая, губная, с голосом, [с] - фрикативная, зубная, без голоса; когда [м] заменилось на [н], то появился общий признак у соседних звуков: и [н] и [с] оба зубные, звуки уподобились по месту - это ассимиляция.

Иногда ассимиляция и диссимиляция происходят одновремен­но; например, в слове мягкий, где вместо [гк] произносится [хк]; в этом случае налицо и полная регрессивная ассимиляция по голо­су: [гк] превращается в [кк], и регрессивная диссимиляция по способу: первое [к] превращается в [х].


 


Как же можно понять одновременное сосуществование этих противоположных тенденций?

Дело в том, что и ассимиляция и диссимиляция направлены на облегчение произношения, но сами трудности произношения могут быть диаметрально противоположными: с одной стороны, затрудняют резкие контрасты артикуляции соседних звуков, а с другой - затрудняет и повторяющаяся утомительная монотон­ность (монотонность - от греческого mono(s) - “один” и tows - “напряжение” (голоса), “ударение”; “однозвучность”, “однообразие”) артикуляций; в первом случае неудобный контраст сгла­жен ассимиляцией ([гк] > [кк]), во втором утомительная моно­тонность повторения одинаковой артикуляции разряжается дис­симиляцией ([кк] > [хк]).

Ассимиляции не так меняют фонетический облик языка и пото­му шире допускаются литературным языком; диссимиляции более резко меняют фонетический облик языка и потому чаще встречают­ся в ненормированной речи (диалекты, просторечие, детская речь).

ПРОЧИЕ ФОНЕТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ

 

Прочие звуковые процессы обычно основываются либо на асси­милятивных тенденциях, либо на диссимилятивных.

1.Диэрёзы (или выкидки) чаще всего имеют ассимиля­тивную основу, например устранение йота между гласными, кото­рые стремятся уподобиться друг другу и слиться в один звук: бывает (основа [бываj-] и окончание [-от] в северновеликорусских диалек­тах) с переходом в бываат и далее [бывá:т]; или выкидка мгновен­ных согласных [т], [д] между двумя длительными, например чест­ный [чэснǝи], праздный [празнǝи], счастливый [щиэсʼлʼивǝи][252]; или же устранение тех же [т], [д] в группахстк, здк: повестка [пΛв'эскΛ], поездка (пΛjэскΛ] (просторечие).

Но бывают выкидки и на диссимилятивной основе, таковы случаи произношения [шт], [шн] вместочт, чн, например что [што], скучно [скушнΛ] и т. п. Здесь должны подряд следовать две смычные [ч] и [т] или [н]; чтобы избежать повторения одинако­вой смычки, первая смычка опускается, а “остаток” [ч] существу­ет в виде фрикативного нёбного [ш]; итак, основа процесса здесь - расподобление. Конечно, это действительно для тех диалектов, где любые [чт], [чн] превра­щаются в [шт], [шн]; в литературном языке это касается лишь определенного числа разговорно-бытовых слов. Это показывает, что здесь нет живого фонетичес­кого процесса, просто написание с ч не соответствует языку, который в этих слу­чаях имеет [ш].

Особенно ярко это проявляется в гаплологии (гаплология - от греческого gaplos - “простой” и logos - “знание”. Любопыт­но, что сам термин гаплология не следует гаплологии. Надо думать, что слова, чаще употребляющиеся, особенно в устной речи, скорее подвергаются гаплоло­гии, чем редкие, исключительно книжные, к которым надо отнести и само слово гаплология), когда выкидке подвергается один из двух одинаковых или подобных слогов, например знаменосец (вместо знаменоносец), близорукий (из близоркий вместо близозоркий), минералогия (вместо минералология), трагикомедия (вместо трагикокомедия), стипендия (вместо сти-пепендия) и т. п.

2.Эпентезы (или вставки), наоборот, чаще всего име­ют диссимилятивную основу (например, вставка согласных), чаще всего [в], [γ] или [j] между гласными в случае “зияния”, т. е. непо­средственного соседства двух гласных, в просторечии: Ларивон, Родивон, Левонтий, а также радиво, каково (детская речь, просто­речие); такого же происхождения [в] в окончаниях родительного падежа единственного числа прилагательных [злово], [дбброво], ср. фамилии: Хитрово, Дурново из этих форм; йотовая эпентеза типична в иноязычных словах на-ia: Italia, India, Persia как: Ита­лия, Индия, Персия (т. е. с-ия [-uja] на конце); в просторечии эта эпентеза постоянна, ср. скорпиён, шпиён, фиялка, павиян, киятери т. п. В области согласных частый случай - вставка мгновенного звука между двумя соседними длительными, ср. в просторечии ндрав, страм вместо нрав, срам; такого же происхождения т в словах встреча, встретить (древнерусское ñðåòàòè, ср. Сретенка название улицы в Москве, фамилия Сретенский).

3.Протезы (или надставки) являются собственно раз­новидностью эпентез, только протезы не вставляются в середину слова, а приставляются спереди, к началу слова. В качестве протетических согласных бывают опять же [в], [g], [j], которыми “при­крываются” начальные гласные слова: вострый, восемь (вместо ост­рый, осемъ, ср. с теми же корнями немецкое acht, латинское octo без [в] перед начальной гласной); гусеница (из ɧтусеница, корень [ус-]!), ето [jэто] (вместо это) и т. п.

В качестве протетических гласных в русском языке известно и, например в южнорусских диалектах ишла вместо шла, Ильгов вместо Льгов, Ильвовна вместо Львовна,и здесь разгружает группу начальных согласных. Это явление очень типично для тюркских языков, где не допускается скопление согласных в начале слова, например ыштаны вместо штаны, ыстакан вместо стакан и т. п.

4. Метатезы (или перестановки) чаще всего встре­чаются, когда слово из одного языка переходит в другой, т. е. при заимствовании иноязычных слов, при переходе слова из город­ского литературного языка в диалекты и при освоении детьми речи взрослых, например:

а) в заимствованных словах: футляр (из немецкого Futteral), тарелка (раньше: талерка, ср. польское talerz, шведское tallrik, немецкое Teller с тем же значением), Фрол (из латинского flor, floris - “цветок”), Селиверст (из латинского Silvester - “лесной”);

русские слова нерв, нервный идут от лат. nervus, тогда как в греческом было neuron, откуда невроз, неврит, невропатолог, но нейрохирургия;

б) при переходе слов в диалект: ведьмедъ (вместо медведь), ралёк (вместо ларёк}, Таждикистан (вместо Таджикистан);

в) в детском языке при усвоении речи взрослых: салатка (из ласатка, т. е. лошадка), макейка (из каменка, т. е. скамейка) и т. п.

По данным психологии, количество и качество элементов, со­ставляющих данное целое, улавливается гораздо скорее и легче, чем их последовательность (ср. запоминание цвета и порядка рас­положения цветов на трехцветных флагах).

ФОНЕМЫ, ПОЗИЦИИ, ВАРИАЦИИ

И ВАРИАНТЫ

 

Теперь, когда мы ознакомились с акустическими и артикуля­ционными свойствами звуков речи и с условиями их звучания, т. е. со всем тем, что обеспечивает перцептивную функцию - воз­можность воспринимать органом слуха, ухом, звуки речи и их со­четания, следует обратиться к сигнификативной функции, к спо­собности различать звуковой материей значимые элементы языка.

Соотношение звука и смысла давно интересовало ученых. Од­нако чаще всего с древних времен пытались установить прямую связь между звуками и смыслом. Это так называемая “символика звуков” (об этом говорится в диалоге “Кратил” Платона, в трудах средневековых схоластов, а в новое время у Я. Гримма, В. Гум­больдта, А. Шлейхера). Но так разъяснять можно только звуко­подражательные слова типа куковать, кукушка, мяукать, хрюкать, хрюшка и т. п.; однако, во-первых, таких слов в языках немного, они редко попадают в основной фонд лексики, и, во-вторых, из наблюдений над звукоподражаниями никак нельзя сделать вы­вод, что значит [а], [о], [п], [р] и т. п., так как звуки речи, как таковые, не имеют значения и не могут его иметь.

Поэтому языковеды второй половины XIX в. встали на ту точ­ку зрения, что звуки в языке существуют и развиваются сами по себе, а значения - сами по себе, связь звуков и значений ограни­чивается а с с о ц и а ц и е и', т. е. механическим сцеплением. При таких воззрениях единство языка как целостного явления распа­далось, а фонетика отдавалась естественным наукам, и звуки речи изучались только акустически и анатомо-физиологически как объ­екты, стоящие в ряду других природных звуков. Тем самым язык, явление общественное и не подлежащее ведению естественных наук, лишился своей материальной звуковой базы, той “природ­ной материи”, без чего язык существовать не может.

Чтобы не разрывать единства языка и изучать его в своем ка­честве, надо было понять звуки речи не как физическое явление, а как явление общественное. Такое понимание пришло в науке от теории фонем (Фонема - от греческого phone - “звук”, “голос”) , или фонологии (Фонология - от греческого phone - “звук”, “голос” и logos - “учение”).

Еще Аристотель писал: “Элемент - неделимый звук, но не всякий, а таковой, из которого может возникнуть разумное слово. Ведь и у животных есть неделимые звуки, но ни одного из них я не называю элементом”[253]. Эти мудрые слова надолго были забыты филологами и языковедами.

Практики-языковеды второй половины XIX в. вплотную столк­нулись с необходимостью выделить в многообразии слышимых звуков данного языка ограниченное количество основных звуковых единиц. Русский исследователь-кавказовед П. К. Услар еще в 70-х гг. XIX в., наблюдая горские языки Северного Кавказа с целью выработки для этих народов письменности на основе рус­ского алфавита, установил, что звуки в языке могут быть двоякого рода. Одни он называл “звукокачествами” (Lautqualitaten) - это звуки первого рода, другие же “звукоколичествами” (Lautquantitaten) - это звуки второго рода. Первые звучат и раз­личают смысл, отличая одно слово от другого, другие же хотя и произносятся, но смысла не различают.

Сам П. К. Услар об этом писал так: “Число различных звукокачеств в одном и том же языке никогда не бывает значительно... Каждое особое звукокачество необходимо должно быть выражено особым знаком, буквой. Но каждое звукокачество может быть произведено с различной степенью напряжения; таковых степе­ней напряжений звукоколичеств (Lautquantitaten) можно предпо­ложить для каждого звукокачества бесчисленное множество. Зву-коколичество изменяется под влиянием соседних букв, места уда­рения и пр.”[254].

Несмотря на непривычную терминологию и на смешение по­нятий “буква” и “звук”, идея Услара вполне правильна. Верно отмечено, что основных звуковых единиц в каждом языке огра­ниченное количество, что под влиянием соседних звуков, поло­жения в слове относительно ударения, т. е. благодаря разным про­износительным условиям (что мы теперь называем позициями), “звукокачества”, т. е. фонемы, могут претерпевать изменения, варь­ироваться. Верно и то, что буквы в алфавите нужны только для “звукокачеств”, т. е. для фонем. При всей правильности положе­ний Услара, общей теории он не дал, она пришла позднее. Изло­жение Услара можно пояснить таким русским примером: [сΛма/ пΛимáлǝ/сΛмá], где в первом и последнем слове [с], [м] и [а], по Услару, - “звуки первого рода”, они звучат и различают слова: если [с] заменить на [д], получится другое слово - [дΛма] дома, если [м] заменить на [в], получится [cΛва] сова; если [а] заменить на [у], получится [сΛмý] саму; а звук [Λ] не может различить кор­ни сом (рыба) и сам (местоимение): [сΛма] - одновременно и сома и сама, это, по Услару, - “звук второго рода”.

Русской науке принадлежит приоритет первой формулировки теории фонем и введения этого термина в лингвистический оби­ход с 80-х гг.XIX в. Возникновение теории фонем связано с дея­тельностью Казанской лингвистической школы, где работали И. А. Бодуэн де Куртенэ (1845-1929) и Н. В. Крушевский (1851- 1887). Этими учеными (особенно Бодуэном де Куртенэ) были раз­работаны основные положения о фонемах как компонентах мор­фем, о многообразии звуков, объединяемых в одну фонему - “об­щее представление о звуке”, об изменениях (дивергенции) и че­редовании (альтернациях) фонем. Хотя психологические объяс­нения Бодуэна не могут быть приняты, но его лингвистические анализы заложили прочный фундамент фонологии.

За последние 30-40 лет на тему о фонемах написано очень много, но все же ученые не пришли к единому мнению по этому вопросу.

Многообразие произносимых звуков группируется в каждом языке в ограниченное и исчисляемое количество основных звуковых единиц - фонем; звуки объединяются в фонемы не по акустической или артикуляционной близости, что может иметь место как “звуковые типы”, а по общности функци­ональной, т. е. если в зависимости от условий произношения (ха­рактера слога, отстояния от ударного слога, соседства с теми или Другими звуками и т. п.) звуки произносятся по-разному, но вы­полняют ту же функцию, т. е. образуют тот же корень или тот же грамматический элемент слова (приставку, суффикс, оконча­ние), - это разновидности той же фонемы.

Понятия “фонема” и “звук речи” не совпадают, так как фоне­ма может состоять не только из одного звука (например, три фо­немы в трех звуках слова ура), но и из двух звуков (например, настоящие дифтонги [ai], [ɔɪ], [aʊ] в английском: flu [flai] - “летать”, boy [bɔɪJ - “мальчик”, house [haʊs] - “дом”, или [аɛ], [ɔɛ],[аɔ] в немецком: Eisen [aɛzen] - “железо”, heute [hɔɛtə] - “сегодня” Haus [haʊs] - “дом”);- могут и две фонемы звучать в виде одного звука, например [ш:ыт’] - сшить, где один звук “долгое ш” объединяет фонему [с] из приставки и фонему [ш] корневую, ср. рыть - срыть, где фонема [с] звучит как отдельный звук; или детский [д’эцкɔи], где звук [ц] объединяет конечную фонему кор­ня [т] (ср. дети, деток) и начальную фонему суффикса [с] (ср. морской, женский, дамский). Звучание фонемы может доходить до нуля, например второе [о] в слове сутолока [сýтəлкΛ] (ср. толочь); или [а] в слове все-таки [фс’отк’и] (ср. так); или [т], [д] в словах честный, праздный [чэснəи, празнəи] (ср. честен, празден) и т. п.

 

Фонемы - это минимальные единицы звукового строя язы­ка, служащие для складывания и различения значимых единиц языка: морфем, слов[255]. Для выполнения этой роли - складывания и различения зна­чимых единиц языка - фонемы должны быть противопоставле­ны друг другу в системе языка. Такие противопоставления фонем называются оппозиции (оппозиция - от лат. oppositio - “противоположение”).

Прежде всего каждая фонема противопоставлена нулю, т. е. отсутствию данной фонемы, ср. такие пары слов, где различение достигается именно этим способом: скот - кот, волк - вол, во­лок - волк, долог - долг, убор - бор, стула - стул, дара - дар, пара - пар и т. п. Первые пять примеров различают разные слова наличием или отсутствием согласной или гласной; шестой и седь­мой примеры также различают формы одного слова (или слово­формы), а восьмой пример - в одном противопоставлении раз­личают слова (пара гнедых и горячий пар), а в другом противопо­ставлении - формы одного слова (вижу пар и не вижу пара). На противопоставлении наличия фонем и их отсутствия в парадигме словоформ основаны так называемые нулевые формы в грамма­тике (ходил-по сравнению сходила, нос по сравнению с носа, носу... и т. п., см. ниже, гл. IV, § 45).

фонемы в системе языка образуют различные оппозиции, что связано с их внутренней структурой. Поэтому следует сначала рас­смотреть структуру фонемы, а затем уже перейти к рассмотрению тех оппозиций, в которые они входят.

фонемы - минимальные единицы языка, так как разделить их дальше так, как можно делить предложение, - на слова, слова - на морфемы и морфемы - на фонемы, т. е. на последовательно произносимые в речевой цепи более мелкие единицы, - нельзя.

Но фонема тем не менее не простейшее, а сложное явление, так как она состоит из ряда признаков, не существующих само­стоятельно, вне фонем, а сосуществующих одновременно в един­стве фонемы; так, например, в фонеме [д] в русском языке мы можем выделить признаки звонкости (в отличие от глухости [т]:

дом - том), твердости (в отличие от мягкости [д']: дома - Дёма), взрывности (в отличие от фрикативности [з]: дал - зал), отсутст­вия назальности (в отличие от [н]: дам - нам), латеральности (в отличие от [л]: дама - лама), наличия переднеязычное (в отли­чие от заднеязычное [г]: дам - гам) и отсутствия лабиальное (в отличие от [б]: док - бок).

Не все признаки в составе фонем играют одинаковую роль, одни из них являются различительными (или диф­ференциальными), когда только по данному признаку ка­кая-либо фонема отличается от другой (таковы все признаки рус­ского [д], разобранные выше); другие признаки -неразличй-т е л ь н ы е, а лишь “наполняющие” состав фонемы (интег­ральные), так как нет другой фонемы, прямо и однозначно противопоставленной по этому признаку (например, признак взрывности у русского [г] ввиду отсутствия фрикативных и носо­вых согласных того же места образования в русской фонетике), поэтому [горэт] и [убрат] мы понимаем как то же слово город, хотя [г] и [у] такие же разные звуки, как [д] и [з].

Реальное содержание фонем данного языка - это совокуп­ность смыслоразличительных признаков в их составе, благодаря чему одинаковые звуки разных языков как фонемы различны. Из этого, однако, не следует,

Последнее изменение этой страницы: 2016-07-23

lectmania.ru. Все права принадлежат авторам данных материалов. В случае нарушения авторского права напишите нам сюда...