Если вам все ясно, но признаваться в этом не хочется, напустите тумана.

Анемон

– Лайн, Лайн! Смотри, – Торми с улыбкой протянул девочке растрепанное нечто, больше всего напоминавшее пучок из рыжей пакли и кусочков осыпающегося меха. – Не хочешь примерить?

Лайнерия неприязненно поморщилась и прислонилась к дверце шкафа с различным хозяйственным добром типа метел, тряпок и ведер. В небольшой каморке на чердаке хранились целые залежи разнообразнейшего хлама, и именно тут, среди пропыленных древностей, можно было поговорить без ненужных свидетелей, мало кто догадывался заглянуть за неприметную дверь, что неожиданно приводила под крышу.

– Если ты попытаешься его на меня одеть – я прекращу с тобой разговаривать, – холодно отрезала девочка, отходя подальше от воодушевленного Торми.

– Да ты что, не узнаешь приметной вещицы? – нисколько не обиделся мальчик, напяливая обновку на себя и критично осматривая результат в висевшем поблизости треснувшем зеркале. Слой пыли на его поверхности основательно мешал оценке внешности. – Ну как?

Присев на крышку сундука, Лайн меланхолично отметила:

– На госпоже Мазахаке он смотрелся лучше.

– Не спорю, но где она такой парик вообще откопала, вот вопрос, – ухмыльнулся мальчик, протирая без особого успеха зеркало.

– Логичнее было бы поинтересоваться, зачем она его носит.

– Не думаю, что для маскировки лысины.

– Значит, просто для маскировки, – промолвил Анемон, только войдя в помещение.

– О! Учитель, обязательно было так тихо входить? – недовольно пробурчал ученик, от неожиданности уронив парик на пол в пыль, и, подняв, снова водрузил его на голову.

Лайн улыбнулась и подвинулась, давая возможность присесть на сундук и Анемону.

– Спасибо, – поблагодарил он, присаживаясь, и шутливо добавил: – Не нервничай, Торми, неужели меня стоит бояться?

– Иногда – стоит, – твердо ответил мальчик, проигнорировав обескураженный вид молодого человека. – Но сейчас, честно говоря, меня больше пугают представители семейства Миено: Лель чуть не засек меня с этим мешком, – Торми кивнул головой на матерчатый куль у своих ног. – Да и Розмари со своими тараканами немного напрягает.

– На данный момент могу только посочувствовать, – вздохнул Анемон. – У Леля обострение подозрительности ко всем, а Розмари… В общем, ее мания насекомых тоже, похоже, надолго. Что в мешке?

Торми проказливо ухмыльнулся:

– Даже и не знаю, как это назвать – «скарб фетишиста», «уникальная коллекция»? Для полноты картины в этом мешке только вас и не хватает, учитель.

Анемон с любопытством достал из мешка вазочку с росписью зелеными хризантемами, изящную брошку, кулон на длинной цепочке, шкатулку, пару вееров, статуэтку, заколку… И все с неизменным атрибутом – зеленой хризантемой.

– Понятно, – улыбнулся он, тихо пробормотав: – Значит, Тея неплохо обыскала дом. О, а этот веер я давно искал.

– Что? – подозрительно переспросил ученик, стаскивая парик и усаживаясь на скособоченную табуретку.

– Ты абсолютно прав. В связи с этим следует вас предупредить – события могут несколько выйти из-под контроля. Но ничего серьезного произойти не должно. В общем, наблюдайте и не вмешивайтесь, если что, я подам вам знак.

– Ладно, ладно, – с кислой миной согласился Торми, покачиваясь на табуретке под требовательным взглядом Анемона.

Лайн выразила согласие без всякого недовольства, лишь встала и отряхнула юбку.

– Как скажешь.

– Хорошо. И да, Торми, будь осторожней.

– Я всегда осторожен, – пренебрежительно отмахнулся мальчик.

– Вообще-то я про табуретку – она сломана.

* * *

– Ехать он не хочет. Да кто его спрашивать-то будет! – недовольно пробормотала Тея и споткнулась о кем-то брошенную в коридоре бутылку. О! Похоже, она уже близка к цели. Где-то здесь, не слишком далеко от комнаты Розмари и так, чтобы на глаза лишний раз не попадаться, разместилась прислуга барышни Миено.

Налетев на кучу мусора за углом, девушка отметила, что за уборку за слугами понаехавших гостей ей надо дополнительно приплачивать. Освидетельствовав основательно расцарапанную и уже без ручки дверь, Тея убедилась, что прибыла на место. Ей и стучать не пришлось, дверь оказалась приоткрыта и поддалась лёгкому толчку. Пол усеивали огрызки яблок, вишнёвые косточки, фантики и осколки вазы. Щучий хвост теперь рос корнями наверх, а единственная картина коренилась налево. Хозяев в комнате не наблюдалось, и Тея, поджав губы, уже хотела удалиться от кавардака подальше, как заметила чью-то ногу за креслом.

– Есть тут кто-нибудь?

– А кого вам надо? – раздалось сзади, и девушка чуть не выронила корзину, которую обнимала обеими руками.

– Эээ… – протянула она, не зная, как обратиться к молодому человеку – или девушке – со снежно-белыми длинными волосами – тройняшки для неё были все на одно лицо и отличались только растрёпанностью шевелюры. Даже одевались они одинаково: белые рубашки, голубые замысловато расшитые жилеты и тёмно-серые бриджи.

Не успела Тея опомниться, как оказалась окружена с трёх сторон.

– Лоло, ну ты, как обычно, не смог нормально спрятаться.

– Зато с дверями я обращаюсь на порядок аккуратней тебя, Лулу.

– Да хватит вам! Лучше ответьте, кто погрыз мой леденец?

Тея скептически приподняла бровь: и чему они могут научить бедняжку Розмари?

– Присядьте, – велела она, взяв инициативу в свои руки, и поставила перед ними на столик пузатую бутыль. Три пары глаз зажглись маниакальной заинтересованностью, и Тея удовлетворённо хмыкнула. – У меня к вам есть деловое предложение…

* * *

Ужин проходил в молчании. Каждый молчал по-своему. Мазахака, демонстрируя высокие достижения в кулинарном искусстве, подавала блюда с видом довольным, но нетерпеливым, словно предвкушая нечто приятное. Герцог с отвращением ковырялся в ненавистной ему рыбе – а к столу были поданы: уха из щуки, нежнейшее форелевое суфле, запеченный в вине судак и слоеные пирожки с лимонеллой – и кидал убийственные взгляды на домоуправшу, по чьей вине присутствующие и лакомились рыбными изысками. Торми вдруг решил продемонстрировать наличие хороших манер и ел неспешно и с достоинством, чем несказанно удивил всех расположившихся за столом. Оставалось только догадываться – то ли он просто вздумал покрасоваться перед Розмари, то ли внезапно вспомнил о высоком статусе гостей и воспринял своим долгом не посрамить учителя. И в то и другое верилось с трудом, но факт оставался фактом – его неторопливость и изящество манер не уступали анемоновским. Это слегка нервировало Леля и домоуправшу, однако в целом атмосфера оставалась вполне мирной.

Лайнерия аккуратно дожевала кусочек суфле – на её взгляд рыбка удалась – и промокнула губы салфеткой с вышитыми клубничками. Анемон едва заметно улыбнулся племяннице, наслаждаясь вкусной пищей и в чем-то приятной компанией, и, отставив пустую тарелку, поинтересовался:

– Госпожа Мазахака, что вы планируете подать к чаю?

Невинный вопрос вызвал у той странную реакцию – домоуправша заметно содрогнулась и едва не выронила разнос с фарфором. Полный сомнений взгляд достался хозяину дома. Анемон был абсолютно прав, что-то затевалось. Лайнерия решила не спускать глаз с Мазахаки Бильбергии.

– Лимонные мадлены и черничный пирог с взбитыми сливками.

– Прекрасно. Жду не дождусь, когда смогу отведать приготовленных вами вкусностей. Ах да, рыбка была свыше всяких похвал!

– Спасибо, – пробормотала мрачная дама, покосившись на недовольного герцога.

Наконец на столе расположился любимый сервиз Лайнерии – зеленый с золотыми стрекозами – что не могло не восхитить; девочке подумалось, что у госпожи Бильбергии прекрасный вкус. Подлетел кипящий чайник Зюзитта, вызвав неподдельный восторг Розмари, и пока все отвлеклись на диковинку и восторги барышни Миено, Лайн успела заметить, как домоуправша добавляет в заварочный чайничек нечто из крошечного флакончика. Увидел ли это Анемон? Впрочем, Лайнерия привыкла доверять дядюшке, и уж если он сказал не вмешиваться, значит, у него есть на то основания. Торми, кажется, ничего подозрительного не заметил, потянувшись за чашкой: вид посыпанных сахарной пудрой пирожных и ароматного пирога завладел его вниманием безраздельно.

– Не пей чай, – шепнула девочка, наклонившись над кусочком черничного десерта.

– Почему это? – слизнул Торми сливки с серебряной ложечки.

– Ну, понимаешь…

– Торми, почему ты не пьёшь чай? Выпей, пожалуйста, – требовательно взглянул на ребёнка Анемон.

В это время Мазахака, подававшая кое-как угомонившейся Розмари кусок пирога, уронила его девочке на платье.

– Мне так жаль, – проговорила она, игнорирую возмущение герцога, радеющего за сестру. – Идём, тебе надо немедленно переодеться.

Девочка протянула ручки к Зюзитте, но вынуждена была покориться напористому желанию Мазахаки. Лайнерия сделала вид, что отпивает из чашки, наблюдая за происходящим: либо домоуправша потеряла контроль над собственными эмоциями и у неё дрогнули руки, либо она таким нехитрым способом устранила Розмари – пожалела?

Торми перевёл растерянный взгляд с учителя на подругу, видимо, размышляя, кого же послушаться: поглядывающую поверх чашки Лайн или подмигнувшего Анемона? Борьба длилась недолго – глубоко вздохнув, Торми взял приступом чай и задумчиво прикрыл глаза.

– Что-то есть. Но пить можно, – выдал он позже.

– Я так и думал, – признался Анемон, принимаясь за неторопливое чаепитие.

Отпив глоток, Лель скривился и начал в своём обычном репертуаре отвешивать сомнительные комплименты отсутствующей домоуправше не только за скверно приготовленный ужин, но и за отвратительно заваренный чай с привкусом миндаля, который он терпеть не может.

– Во имя всего святого, прогони эту женщину, пока она всех не потравила!

Торми подавился пирогом, но быстро прокашлялся, с любопытством воззрившись на учителя.

– Я начинаю подозревать… – начал Анемон.

– Что?

– Что ты жаждешь увольнения госпожи Бильбергии ради того, чтобы самому её нанять.

Лель открыл было рот возразить, но задумался: ему, видно, никогда такая мысль в голову не приходила, и было странно, что она пришла Анемону. Под всеобщее молчание, и, похоже, позабыв, как не понравился ему чай, герцог отхлебнул из чашки.

Вернувшись без Розмари, домоуправша поправила очки и осмотрела сидящих за столом с подозрительной внимательностью, свойственной что-то задумавшему Тараканиану. Лайнерия с трудом проглотила вставший в горле кусок пирожного, присматриваясь к Мазахаке; ей мало верилось, что под маской столь сурового и неестественно бледного лица скрывается лик молодой девушки, с которой, если верить Торми, Анемон опустошил закрома магистра, наклюкавшись до бесчувствия.

– Я уложила Розмари спать. Девочка утомилась, – пояснила отсутствие младшей Миено Мазахака. – Что-нибудь ещё?

Торми уже расправился с половиной пирога и усердно налегал на мадлены.

С приятной улыбкой Анемон пододвинул женщине пустую чайную чашку:

– Госпожа Мазахака, повторите, пожалуйста.

* * *

Прислушиваясь к мерному дыханию герцога и изображая бесконечное терпение и услужливость, Теи с трудом удалось скрыть приступ ярости и не приласкать разносом Анемона, положив конец затянувшемуся чаепитию. Ужин вроде как давно закончился, а недоумение быстро перешло в раздражение, когда хозяин дома вместе со своим гостем перебрались в Чайную комнату. Дети почти сразу же убежали спать, как и предполагалось, но эта парочка еще держалась. Вернее, это Анемон беспечно пил пятую чашку чая со снотворным, не выказывая ни малейшего намека на сонливость. Лель же мило посапывал в кресле, опасно накренившись влево и грозя свалиться на пол вместе с ним. Тея подавила тяжкий вздох – применять силовые методы не хотелось, но если ей не оставят выбора… Тем более что в последнюю поданную чашку девушка ухлопала все что оставалось в выданном Драценой – на всякий случай – флакончике. Если уж и теперь не подействует…

Нервно скомкав салфетку, она намеревалась уже дать волю чувствам и все же пустить в ход разнос, но стоило ей ухватиться за него понадежней, как ее несостоявшаяся жертва подала голос:

– Госпожа Мазахака, что это вы делаете?

– А? Эмм, да вот, хотела вам еще чаю предложить.

– Нет, спасибо, не стоит. – Анемон легонько зевнул, задумчиво посмотрев на герцога. – Знаете, я, пожалуй, пойду спать. Позаботьтесь здесь обо всем. Спокойной вам ночи, госпожа Мазахака, – проговорил он и, неспешно поднявшись, удалился из комнаты.

Тея буквально не могла поверить своему счастью – все же зелье подействовало, пусть и с тройной дозы.

Подложив под голову герцога бархатную подушку – несмотря ни на что, она всё же должна заботиться о госте – и убедившись, что он не свалится на пол, Тея невольно залюбовалась безмятежным спокойствием лица спящего. Кротость и беспомощность так шла Лелю, что девушка пожалела, что не опоила его дурманом раньше – скольких бы тогда проблем можно было избежать.

Направившись в комнату Анемона, Тея не без удовольствия отметила, что двое близняшек идут за ней, следуя наперёд оговоренному плану. Как она и надеялась, Мирабилис согласились ей помогать, если, конечно, их маленькой госпоже ничто не будет угрожать. Не кривя душой, Тея заверила в абсолютной безопасности Розмари, присовокупив – как весомый аргумент, призывающий к помощи – бутыль дорогого вина, купленного под видом необходимого для кулинарных успехов ингредиента.

На пороге в хозяйскую опочивальню лежал явно с анемоновской ноги сапог, не дающий двери захлопнуться. Обрадованная столь удачному стечению обстоятельств, Тея шагнула в спальню, и непонятное чувство тревоги на миг овладело ею: всё складывалось слишком хорошо. Будто Анемон догадывался, что за ним придут, и намеренно оставил сапог, дабы этот кто-то не заблудился.

На поверку в комнате Анемона не оказалась. В растерянности она огляделась – уж не спрятался ли он за креслом или шторой, чтобы с коварным "Ба-а!" выпрыгнуть оттуда и подшутить над ней? Только это скорее в духе Торми, да и умиротворяющая тишина и полумрак по углам не предвещали ничего подобного. Стоило подумать, куда он мог деться, вполне возможно его просто не устроил беспорядок, до сих пор царивший в комнате. А раз так, то...

Тея улыбнулась собственной догадливости и направилась к потайной двери, без труда вспомнив и ее расположение, и способ открытия.

Второй сапог, обнаруженный в потайном коридорчике, придал ей уверенности, и девушка без сомнений проникла в крошечную комнатушку с гробом, где когда-то почивал Тараканиан. Теперь своеобразное спальное место занимал Анемон, завалившийся в устланный белым шелком ящик прямо в одежде, но захвативший, тем не менее, с собой зеленое атласное одеяло. Возможно, его так быстро сморил запоздавший сон. Подоспевшие следом близняшки по достоинству оценили картину – один из них… видимо, всё же одна… вытащила из собственных волос бледную розу и, хихикнув, положила рядом со сладко посапывающим молодым человеком.

Выбранное для сна место изрядно облегчало проведение запланированной операции, и Тея, криво ухмыльнувшись, велела закрыть гроб, прислонённой к стене крышкой, и вынести тело. Ей и самой пришлось подставить плечо – зря она накормила Анемона ужином. Драцена говорила, что у Теи необыкновенная физическая сила, но то, с какой лёгкостью справлялись с поставленной задачей наёмники, заставило девушку посмотреть на них по-другому. Что-то необычное угадывалось в них, и, несмотря на довольно сомнительный образ жизни, они были профессионалами в своём деле – Тея порадовалась, что ей не надо красть крошку Розмари и вступать в схватку с её защитниками.

Спустив Анемона с лестницы, вернее, гроб с ним внутри, Тея попросила обоих Мирабилис сходить проверить, не прибыла ли повозка. Сама же оглядела холл, чтобы убедиться в отсутствии ненужных свидетелей, чувствуя возбуждение, подогретое азартом при мысли, что такого прозорливого, кажется, угадывающего наперёд все её намерения хозяина дома, она всё же смогла обвести вокруг пальца и поступить, как ей угодно. Впрочем, какое-то мерзопакостное предчувствие никак не желало отпускать.

Оглянувшись, Тея с удивлением обнаружила одного из обитателей сего дома. Обернув лапки пушистым хвостом, на крышке гроба умостился кот, подозрительно поглядывая на Мазахаку золотым и голубым глазами.

– О, господин Кот! Надеюсь, Вы будете вести себя тихо и не поднимите лишний шум, – не сдержалась от коварной улыбки девушка.

Кот пошевелил усами и, склонив голову набок, протяжно мяукнул, как бы намекая, что он подумает. Тея хмыкнула, признавая право кота творить все, что ему вздумается, и решила быстренько подняться к себе – переодеться и избавиться, наконец, от уже надоевшего образа Мазахаки Бильбергии. Собственно, парик она уже сняла и небрежно запнула за колонну. Много времени сборы не заняли, только и оставалось, что захватить сумку, да стянуть опостылевшее платье – под ним заранее был надет дорожный костюм. Топорик занял место на поясе. Скоро она снова продолжит прерванные на момент затяжной миссии тренировки, и эта мысль придала девушке уверенности. Тея поспешно стёрла с лица слой пудры и, напоследок улыбнувшись отражению в зеркале, вышла из комнаты, небрежно закинув сумку на плечо. Оставалось вынести гроб, и через час она будет далеко от Феланды.

Поскрипывая, ступени пружинили под ногами, Тея мурлыкала под нос «Кота в одуванчиках», и чуть не навернулась с лестницы, заприметив ещё одного постояльца, выбравшего, где посидеть – крышку гроба. Спрятаться за колонну она уже не успевала – герцог Миено поднял взгляд от парика, мня тот в руках, и сфокусировал зрение на ней. Пушистые ресницы дрогнули. Тея обмерла и поглубже надвинула капюшон. Кот вопросительно мяукнул.

– Проклятье! Я опять в доме Арахуэнте! – поднялся юноша на ноги, отбрасывая парик, как ненужный мусор, и, достав кружевной платок, брезгливо вытер руки. – Милочка, что это ты замерла истуканом? Позови-ка мне немедля госпожу Анемонэ!

Тея захлопнула раскрытый от удивления рот.

– Ко-кого?

– Ты ещё и глухая. В этом доме никакого порядка! – Он поморщился, будто тут несло нестерпимым смрадом, и презрительно хмыкнул, но вдруг лицо его сделалось страдальческим. – Ах, Анемонэ… Она опять не станет меня слушать. Что мне делать? – речь перешла в неразборчивое бормотание.

«Он рехнулся?» Тея понятия не имела, что за зельем её снабдила сестрица, но если и Анемон будет вести себя также... Девушке подурнело.

– Ле… Лель? – осторожно позвала она, видя, с каким остервенением герцог что-то шепчет, спрятав лицо в ладонях.

– Лель?! – переспросил тот, вскидывая голову, и глаза его сузились. – Кто такой Лель?

«Рехнулся!»

– Вы! Лелендон Миено!

Юноша выслушал её с подлинным интересом.

– Ты смеёшься надо мной, простолюдинка? Или, может, не в своём уме? – Приблизившись, он уставился на Тею горящими сумасшествием глазами. – Я герцог Миено. Мелико Миено! Советую запомнить, хотя в твоей голове вряд ли что-то удержится. – Ткнул он её в лоб. – И закрой рот, я не хочу слышать от тебя ни звука! – Взглянув наверх, он прошептал «Анемонэ», шагнул и, будто оступившись, упал на пол лицом вниз и затих.

Немного погодя Тея ткнула обездвиженное тело мыском сапога.

– Эй!

Лель – или уже Мелико? – никак не прореагировал. Пульс, однако, прощупывался, да и, судя по всему, юноша впал в глубокий и беспробудный сон – что хочешь, то с ним и делай. Тее же он совершенно не был нужен, только совсем сбил с толку своим поведением. Девушка обошла его по широкой дуге, жив и ладно, у нее и без того полно забот. Она поправила плащ – под пальцами едва ощущался тонкий шов на мягкой ткани, позабытую сестрой вещь не удалось снять с забора без последствий. Тея задумчиво посмотрела на кота. По необъяснимой причине он внушал ей опасения. Стоило приблизиться к гробу, на крышке которого он величественно сидел, и ненавязчиво протянуть руку в попытке ухватить животное за шкирку, как девушку обдало волной вымораживающего шипения, а в воздухе мелькнула когтистая лапа. Тея сглотнула, начиная осознавать, что без боя гроб вместе со своим содержимым ей не достанется, да и противник ее увертлив, непредсказуем и когтист. И с какого боку к нему подступиться? Девушка потянулась было к топору, но кот предупреждающе шикнул, зевнул, продемонстрировав зубастый оскал, и насмешливо дернул хвостом.

«Зараза!» Уперев руки в бока, она раздражено сверлила взглядом нежданное препятствие, прикидывая и так и этак, что делать с котом. Перспектива украситься свежими царапинами с ног до головы ее вовсе не прельщала.

– Ладно, господин Кот. Едешь с нами, – наконец решилась она.

Хамелеон словно этого и ждал, мелодично мурлыкнув, он завалился набок и вальяжно растянулся во всю длину.

– Госпожа Мазахака, я вижу вашей затее даровано божественное благословение, – весело заявил вошедший с улицы вроде бы Лоло.

– С чего бы это?

– Ну как же, белый кот – вестник Бога удачи, воров и торговцев, – расплылся в улыбке еще один из близняшек, переступая порог.

– Есть мнение, что Лулон – вовсе не Бог, а Богиня, – небрежно заметила Тея из детского желания поспорить.

– Может и так, да только сути покровительства это не меняет. Кстати, Хамелеон ведь едет с вами?

– Да. А что такого? Он ко мне так привязался, так привязался, что просто жить без меня не может, – самоуверенно заявила девушка, не желая признаваться, что кот ей попросту не оставил выбора.

Близняшки недоверчиво хмыкнули.

– Ой, а это там, у лестницы, наш герцог почивает? – полюбопытствовал Лоло. – А я говорил юной госпоже, что её братец к бутылке прикладывается.

– А она? – спросила Тея.

– Показала мне страшную рожу. В гостиной повесили. Кстати, не хотите ли и герцога прихватить? В гробу на двоих места хватит.

– Нет-нет, пусть остаётся как есть.

– Госпожа Мазахака, а можно вопрос, так сказать, личного характера? – тряхнув снежно-белой шевелюрой, поинтересовался Лулу, поднимая гроб на пару с братом.

– Ну.

– Чего это вы решили господина Арахуэнте похитить? Неужели так приглянулся?

Тея сбилась с шага, соображая, чего бы такого ляпнуть. Согласиться?

– У нас в Сонарии это обычное дело, – заметил Лоло, пиная входную дверь, ибо руки заняты, а «госпожа Мазахака» в ступоре, – красть возлюбленного. Старинный красивый обычай – мешок на голову и тащи родимого. Правда, не совсем мешок – т’харе делается из шёлка и обшивается красно-золотой нитью рукой любящей. Меня три раза похищали, – похвалился юноша, раскрасневшись от удовольствия, или гроб всё-таки сильно тяжёлый? – А нашего Лулу целых семь! Так он и старше. Хотя, может, со мной путали?

– А Лили?

Близнецы как раз развернулись вместе с гробом, и дверь с грохотом выломал Лулу.

– Ни разу. За похищение женщин – смертная казнь.

Гроб благополучно миновал дверные косяки, выплывая в чернильные сумерки. Тея топала следом, надеясь, что в Феланде законы не в точности наоборот. Что ей грозит за похищение? «Или они пошутили?» Вид же «колесницы», на которой ей предстояло увезти «возлюбленного в мир грёз», заставил начисто позабыть о всяческих опасениях.

– Может, гвоздиками крышку прибить? – предложил Лоло, закончив с погрузкой скорбной ноши.

– Я тебя сейчас сама прибью! – зашипела девушка рассерженной кошкой. – Это вот что такое? – замахала она в сторону повозки, что, казалось, проехала по всем дорогам Империи, и впряженной в нее тягловой силы, вполне соответствующей транспортному средству.

– Это – гордый скакун! – счастливо улыбнувшись, Лили скормила «гордому скакуну» морковку из стоявшего рядом мешка.

– Скакун! Ха! Скакун! – От возмущения Тея никак не могла подобрать приличествующие ситуации слова. – Гордый! Может, и гордый, не спорю, но какой это скакун, скажите на милость? Это – обыкновенный осел! Осел! О, чем я так прогневила богов…. Да он этот гроб только до городских ворот довезет и все, дальше своим ходом!

– Никакой это не «обыкновенный», – обиделась за меланхолично жующее животное Лили. – Это очень особенный осёл! Лучший осёл в Феланде и в двух ближайших герцогствах! Необычайно вынослив и неприхотлив, в два счета еще три таких гроба утащит вместе с содержимым. Думаешь, было просто увести его с конюшни в столь короткие сроки?

– Так он еще и краденный?! – схватилась за голову Тея.

– Ну, не стоит так убиваться, – примирительно похлопал по плечику девушку Лоло. – Клубничка – действительно прекрасный осел, мы Вам даем гарантии, что гроб с господином Арахуэнте он довезет до нужного места в кратчайшие сроки и безо всяких проблем. Свою часть сделки мы всегда выполняем превосходно.

Тея, понимая, что по ночному времени ей и самой в плохо знакомом городе вряд ли удастся найти что-то поприличнее, скрипя зубами, смирилась с доводами близнецов.

– Ладно, Лулон с вами, открывайте ворота, – недовольно буркнула девушка, закидывая собственную сумку с добром на крышку гроба, едва не снеся удобно устроившегося там кота.

– Ах, не забудьте. – Лили протянула хмурой девушке мешок с морковкой, доверительно добавив: – Это для Клубнички.

Мешок перекочевал на телегу, и Тея с непередаваемым удовольствием покинула дом Арахуэнте вместе с его сумасшедшими обитателями.

– Счастливого пути! – прокричали ей вслед хором тройняшки, закрывая ворота.

– И вам не скучать, – пробормотала девушка тихо, за сегодняшний вечер она наобщалась с ними на всю оставшуюся жизнь и надеялась никогда больше не встречаться. Тусклый свет луны почти не пробивался сквозь облака и пустынные улицы дарили ощущение сонливой безмятежности, что весьма благотворно сказывалось на растрепанном настроении Теи, взволнованной похищением Зеленой Хризантемы.

* * *

Привалившись спиной к стене, Торми зевнул и с грохотом свалился с табурета.

– Чего ты с ним таскаешься? Анемон же предупреждал… – проговорила Лайнерия, восседая на бархатной подушечке и аккуратно подтачивая ноготки.

Потирая бок, мальчик поднялся с полу, с тоской уставившись на развалившийся предмет мебели.

Сидеть под лестницей в ожидании, когда же учитель соизволит подать знак, показалось утомительно долгим, да и та инородная добавка, которой домоуправша сдобрила чай, нагоняла сонливость. Очередная партия в карты для него снова оборачивалась не лучшим образом, и чтобы не продолжать агонию, Торми бросил мимолётный взгляд на низенький столик и скинул карты.

– Сдаюсь!

– Мудрое решение, – похвалила Лайнерия. – Уговор помнишь?

– А может что-нибудь другое? – с надеждой спросил мальчик. – Я могу тебе всю неделю подавать чай.

– Нет, это мы уже проходили. И потом, ты и так будешь мне его подавать. В первый раз мы играли именно на это.

Торми захватил куртку и загодя приготовленный узелок, ютящийся в углу закутка.

– Запрягать это чудовище, да и имечко у неё соответствует… Монстрилло… – покоробило его от предстоящего ужасающего дела.

– Манстрелла, Манстрелла, – как всегда поправила Лайнерия, задув лампаду. – Она мила и очаровательна.

– Ага. Она мне чуть ногу не откусила! Не знал, что лошади бывают плотоядными.

Девочка буквально вытолкала его в опустевший холл. Слышалось, как на улице госпожа Бильбергия – или просто Тея – бранит за что-то тройняшек Мирабилис. Лайнерия накинула на плечи дорожный плащ и завязала тесёмки.

– Это Тея здорово придумала, утащить учителя прямо в гробу, – проговорил Торми. Они с Лайнерией, воспользовавшись отсутствием домоуправши, не могли не заглянуть в чёрный устрашающий короб. Анемон всё ещё был жив, но знака никакого не подал.

– А ты уверен, что это она придумала?

– А что, он?

– А ты как думаешь?

Торми пожал плечами. В этот момент в комнату вошли воспитатели Розмари и сразу же поинтересовались своей подопечной.

– Под лестницей. Она уснула прямо на подушках, – ответил Торми.

– А какие-нибудь поручения давала? – спросил Лулу.

– Какие ещё поручения? Кроме уже выполненных – никаких. А вот Анемон… Впрочем… – Взгляд Торми упал на валяющегося на полу герцога, и мальчик почёл своим долгом добавить – хотя бы ради Розмари: – Только не перестарайтесь.

Лоло сунул руку в карман и достал оттуда гвозди.

– Забыл! Я же хотел заколотить гроб.

Торми споткнулся на ровном месте и внушительно глянул на близнеца:

– Никакой самодеятельности! Вон лучше дверь почините.

Торми с Лайнерией вышли в ночь. Следом из дома выскользнуло жестяное создание, излучающее фосфоресцирующий свет, и устремилось за ними.

– Ты уверена, что твоя Монстра меня не сожрёт?

– Гарантии никакой, но будем надеяться.