Границы применения: когда медиаторство может быть эффективным.

Более обоснованная и корректная формулировка вопроса, видимо, сводится к тому, существуют ли ограничения по использованию процесса медиаторст­ва и при каких условиях он оказывается более эффективным.

ГлаваЭ. Разрешение конфликтов: конфликтологическая традиция 367

Начнем с ограничений. Нельзя не обратить внимание на замечание Рубина о том, что идеологическая безупречность образа миротворца, имеющего доб­рые намерения, великодушного, компетентного (автор имеет в виду прежде всего участие третьей стороны в решении международных проблем), нередко мешает сторонникам разрешения конфликтов с помощью внешнего вмеша­тельства увидеть возможные трудности или негативные последствия этого процесса, которые должны быть приняты во внимание. По мнению Рубина, к ним по крайней мере относится следующее. Во-первых, вмешательство третьей стороны нарушает определенную стабильность внутри диады, что не­сет в себе некоторую опасность. Во-вторых, третья сторона (при всей своей нейтральности) может иметь свои собственные интересы в этой ситуации, на­пример стремление сохранить свою позицию посредника, что может повли­ять на затягивание процесса разрешения конфликта (еще раз напомним, что Рубин рассуждает о практике международных отношений). В-третьих, вме­шательство третьей стороны и используемые ею средства могут привести к заключению соглашений, которые будут скорее результатом внешнего воз­действия, чем внутренней мотивации участников ситуации, что может ска­заться на прочности этих соглашений. Наконец, Рубин говорит и о потенци­альной опасности медиаторского процесса с точки зрения неадекватного при­менения средств вмешательства. Так, он ссылается на давнюю работу Дойча и Краусса, в которой было показано, что усилия медиаторов, направленные на «проговаривание» конфликта сторонами, могут быть несвоевременными и привести к интенсификации конфликта (КддЬш, 1994, р. 42-43).

Примечательно, что обсуждение вопросов о потенциально негативных ас­пектах участия третьей стороны в разрешении конфликтов неизменно закан­чивается заверением в общей конструктивной и эффективной роли медиа-торства (КиЬш, 1994, р. 43; Кгеззе!, Ргш«, 1985, р. 185).

Так при каких же условиях медиаторство является эффективным?

Одно из наиболее общепризнанных положений, касающихся факторов эф­фективности медиативного процесса, сформулировано Кресселем и Пруитт: «Чем хуже состояние отношений сторон, тем пессимистичнее перспективы, что медиация будет успешной» (Кгеззе!, Ргши, 1985, р. 185). Действительно, значительное число факторов, коррелирующих с результативностью медиа-торства, связано именно с характером отношений сторон.

В ряде исследований медиаторства в области решения вопросов развода, раздела имущества, опеки над детьми и т. д. показано, что успешность резуль­тата переговоров может быть прогнозируема на основе способности сторон к кооперации друг с другом. Напротив, те пары, которые считают взаимодейст­вие друг с другом почти невозможным, история отношений которых включа­ет разногласия и споры до и после развода, а также случаи физического наси­лия, демонстрировали наиболее слабые результаты медиативных процедур. В области трудовых отношений медиаторство дает худшие результаты в слу­чаях, когда стороны конфликта имели множество нерешенных проблем и вы­сокий уровень «враждебности». Сравнение разных типов отношений позво-

368 Часть III. Разрешение конфликтов

лило сделать некоторые выводы о том, что стороны с тесными интерперсо­нальными отношениями даже в условиях сильного конфликта легче входят в медиативный процесс, чем стороны с менее интенсивным конфликтом, но не связанные близкими отношениями. При этом, однако, успешное решение является более трудным.

Другим явным фактором эффективности медиативного процесса является мотивация сторон к урегулированию разногласий и принятию соглашений, что доказано в том числе и специально проведенными экспериментальными ис­следованиями (\Уеш§ай е1 а!., 1993). Это относится как к трудовым, так и к се­мейным отношениям. При этом мотивация сторон может усиливаться внеш­ними обстоятельствами. Например, в условиях промышленной забастовки, по мнению ряда исследователей, стороны более склонны к поиску соглашения (Кге88е1, РгшИ, 1985, р. 186). Напротив, низкая мотивация сторон, например разводящихся супругов, когда один из них сохраняет привязанность к друго­му и не желает развода, уменьшает шансы медиативного процесса на успех.

Еще один признанный мощный фактор успешности медиаторства — это доверие сторон к медиативному процессу. Если обращение к медиаторам яв­ляется совместной просьбой сторон, шансы на успех медиации выше, чем в случае обращения одной стороны (там же, с. 186). И наоборот, отсутствие доверия к медиаторству и низкий энтузиазм по отношению к нему снижают результативность.

Отдельные аспекты обсуждения условий эффективности медиаторства совпадают с ранее приводившимся описанием факторов легкости/трудности разрешения конфликтов. Однако их выводы не всегда согласуются. Так, ме-диаторство в условиях ситуаций с ресурсными ограничениями считается потенциально более трудным, что соответствует представлениям конфлик­тологов. В то же время относительно успешности медиаторства в решении принципиальных проблем высказываются разные мнения.

Еще один фактор, оказывающий влияние на эффективность медиаторст­ва, — это характеристики самого медиативного процесса, деятельности ме­диаторов, используемых ими тактик и т. д., которые будут предметом нашего внимания в следующем разделе. При этом, с одной стороны, роль данного фактора признается очевидной, с другой — исследования в области ситуаци­онных детерминант успешного медиаторства лишь начинаются. Немногочис­ленность исследований по данной теме, по мнению специалистов, в немалой степени связана с методическими трудностями их изучения, которое в основ­ном строится на основе самоотчетов медиаторов. Многие работы посвящены особенностям самого медиатора, поскольку, так же как в практической психо­логии, «личность психолога есть неотъемлемая часть метода» (Донцов и др., 1994, с. 11), медиатор — это носитель определенного опыта, что не исключает, конечно, возможности специального обучения и подготовки медиаторов (Аг§_У1е, 1984).

Вместе с тем, несмотря на явно недостаточную исследованность медиатор­ства, его принципиальная эффективность не подвергается сомнению. Тем бо-

ГлаваЭ. Разрешение конфликтов: конфликтологическая традиция 369

лее важно понимать его природу и возможности использования. Приведем пример. Участники Круглого стола по социальным конфликтам, проведенно­го в 1991 году Институтом социологии и Международным центром обще­человеческих ценностей, признали необходимость «развернуть широкую сеть государственных и частных организаций, способных оказать посреднические услуги в цивилизованном регулировании и разрешении конфликтных ситуа­ций», которая названа ими «конфликтологической экспертно-консультаци­онной службой» (Социальные конфликты, 1991, с. 7).

При этом, однако, принципы и задачи такой службы, как представляется, не вполне адекватно понимаются и оцениваются даже авторами самой идеи. Так, по мнению участников обсуждения проблем социальных конфликтов, посредник на Западе «выслушивает обе стороны конфликта и находит выход из него, приемлемый для обеих сторон», а поскольку нам недостает подобной рациональности, то даже привлеченный посредник «не может разобраться, кто прав, кто виноват». Первичная задача науки в этой связи — это «прояснение конфликтных ситуаций»: «Сейчас язык и доводы науки могут понять в основ­ном либо интеллигенция, либо администрация. Для массы же простых людей он все еще не слишком понятен, а потому и сама наука еще очень плохо вы­полняет свою задачу прояснения конфликтных ситуаций» (там же, с. 81-82).

Приведенный пример, на наш взгляд, иллюстрирует нечеткое представле­ние о работе посреднических служб и явное смешение роли посредника и ар­битра. Во-первых, предполагается, что задача посредника — найти выход, во-вторых, что нужно решить, кто прав и кто неправ, и в-третьих, разрешение конфликта связывается с правильным объяснением конфликта его участни­кам, что, видимо, и должно тут же привести к его завершению. Понятно, что использование ошибочных принципов в организации посреднической служ­бы чревато компрометацией самой идеи медиаторства.

Стратегии и техники медиаторства.Традиционно в западной литературе при описании способов и приемов работы медиатора различаются техники рефлексивного вмешательства, направленные на установление и поддержа­ние контакта с участниками конфликта, их мотивацию и доверие к посредни­ку; техники контекстуального вмешательства, используемые для установле­ния более благоприятного климата переговоров, их оптимизации, предупреж­дения осложнений, в том числе в эмоциональном взаимодействии сторон, и т. д.; техники независимого вмешательства, непосредственно связанные с процессом принятия решений, анализом вариантов и т. д. (Анцупов, ТТТипи-лов, 1999, с. 490-491).

Предпринимаются попытки описать разные стили или преимущественные стратегии, используемые медиаторами. Типично поведение медиатора может различаться с точки зрения активности — в континууме от пассивного при­сутствия с минимальным вмешательством до активного лидерства в перего­ворном процессе.

Анализируя поведение судей как медиаторов в судебном процессе, Дж. Уолл и Д. Руд выделили логическую стратегию — анализ случаев, обсуждение рас-

370 Часть III. Разрешение конфликтов

хождений, подготовка соглашений и т. д., агрессивную стратегию — принуж­дение, угроза незаключения соглашения и т. д., патерналистскую стратегию — обсуждение соглашения по отдельности с каждым из юристов, представляю­щих стороны, советы каждому из них, и т. д. (\Уа11, Кийе, 1985).

Перечень техник, используемых в медиаторстве, весьма разнообразен. Одни из них могут считаться специфичными для работы медиатора, другие исполь­зуются в любом переговорном процессе, третьи относятся к любым видам коммуникативных ситуаций (см., например, перечень техник, используемых в японской практике, — табл. 9.4).

Таблица 9.4. Техники медиаторства, используемые японскими медиаторами (цит. по: СаШа1ег, Ша11, 1997)

Глава 9. Разрешение конфликтов: конфликтологическая традиция 371

Мы намеренно выбрали в качестве примера столь обширный перечень, ко­торый поражает не только своим объемом, но и эклектичностью. Создается впечатление, что не существует коммуникативных действий, которые не мог­ли бы рассматриваться как техники медиаторства.

Сегодня это действительно является одной из серьезных проблем медиа­торства, связанной с тем, что развитие его практики и разнообразие исполь-

372 Часть III. Разрешение конфликтов

зуемых форм начинают размывать границы профессионального посредниче­ства, вносить путаницу в понимание его сути и функций медиатора.

Слово «путаница» заимствовано из доклада Дж. Кейтнера, сделанного им на конференции Международной ассоциации по управлению конфликтом в 1997 году под примечательным названием «Увядание посредничества». Он прежде всего отмечает расплывчатость содержания самого понятия посред­ничества, которое заметно отличается от того, что оно обозначало 20 лет назад:

Посредничеством называют и вмешательство в споры на школьном дворе, и ре­абилитацию подростков — жертв насилия, и семейное консультирование, и разби­рательства в гражданских судах, и общественные акции, и конфликты между рабо­чими и работодателями, и управление персоналом, и средства предотвращения войн между государствами, Кроме того, посредничество рассматривается как аль­тернатива судебному заседанию, как инструмент трансформации отношений меж­ду людьми, как средство вмешательства в коммерческие споры, как метод работы с проблемой сексуальных домогательств, как оценочный процесс, где посредник выражает свое мнение по поводу результата спора, как терапевтическое вмеша­тельство в конфликт между двумя индивидами, как процесс разрешения конфлик­тов в медицине, связанных со злоупотреблением служебным положением, как способ разрешения экологических конфликтов, и этот список растет с каждым днем (Кейтнер, 1998, с. 52).

(Напомним, что по отношению к данной практике нами употребляется оригинальное название «медиаторство».) Большой критике Кейтнер подвер­гает и сложившиеся представления о функциях медиатора, его действиях, как и в целом о роли посредника в процессе медиаторства. Заканчивая свой до­клад, он приходит к неутешительному выводу, что «мы имеем на сегодняшний момент запутанную смесь приемов вмешательства, называемых посредниче­ством. К сожалению, это ведет к деградации (увяданию) посредничества. Что­бы вернуть посредничеству цветущий вид, мы должны заново исследовать цели и функции процесса посредничества как уникальной формы вмешатель­ства в споры, который имеет ограниченную область применения, но оказыва­ет очень полезное влияние на людей, находящихся в состоянии борьбы или спора» (с. 63).