Часть HI. Семь этапов исследований с помощью интервью

Интервью об оиенкок

Для того чтобы проиллюстрировать манеру ставить вопросы в качест­венном исследовательском интервью, ниже приведен отрывок из ин­тервью. В данном случае заранее была разработана схема интервью, со­единяющая в себе исследование и проверку гипотезы. Интервью было проведено перед занятиями на исследовательском семинаре в Сэйбрукс-ком институте (Сан-Франциско) в 1987 году. Хотя ситуация интервью в данном случае является искусственной, данный отрывок в сжатой форме рисует адекватную картину полуструктурированной разновидности интер­вью. Интервью воспроизведено дословно с очень небольшими стилисти­ческими изменениями.

С. Квале (СК): Сейчас я попытаюсь продемонстрировать способ пони­мания в качественном исследовательском интервью. Мне нужен доброволец. Выберем достаточно нейтральную тему — это не глу­бинное психоаналитическое интервью. Интервью займет примерно десять минут, а потом мы его обсудим.

Женщина лет 30—40 вызвалась быть добровольцем.

СК (1): Спасибо за вашу готовность участвовать и быть моим собесед­ником. В Европе я несколько лет изучал воздействие оценок, и сей­час мне интересно было бы узнать, какое значение придают оцен­кам американские студенты и школьники.

Сначала я хочу задать вам вопрос, на который, может быть, отве­тить будет непросто. Если попытаться вспомнить время, когда вы ходили в начальную школу, то могли бы вы вспомнить первый раз, когда вы получили оценку?

Студентка (1) Я помню это время, но первый раз, может, и не вспомню.

СК(2): Вспомним это время. Вы можете сказать мне, что тогда проис­ходило?

СТ(2): Я хорошо училась. Я помню, что у меня была красная звездочка на тетрадке с высшим баллом 100. Я помню это время как волную­щее и очень интересное.

СК(3): Хорошо. Вы помните только красную звездочку, или еще что-то с ней связанное?

СТ(3) (смеется): Цвет я очень хорошо помню. Она сияла. Я помню, что меня все время награждали. Я помню, как меня хвалили однокласс-

Глава 7. Ситуация интервью

ники, и учитель, и родители — они очень суетились вокруг моих оценок. А еще были другие дети, которые не так хорошо отвечали, не так хорошо учились. Там были разные эмоции, но в основном я помню праздничное настроение.

СК(4): Вы сказали — разные эмоции. Вы можете их описать?

СТ(4): Ну, я была любимицей учительницы, и кто-то мог бы сказать: «Ага, может быть, она этого и не заслуживала, может, это просто оттого, что учительница ее очень любила». И я чувствую сейчас какое-то раздвоение, потому что я была не только любимицей учи­тельницы, но еще и получала самые высокие оценки, и это создава­ло какой-то диссонанс в том, как меня воспринимали мои одно­классники.

СК(5): Вы можете описать этот диссонанс?

СТ(5): Я думаю, что существует какое-то разделение между теми, кто хорошо учится, и теми, кто учится не так успешно, и это, особенно в начальных классах, определяется тем, что у тебя стоит в тетрадке.

СК(6): Это было в школе с самого начала? С первого класса?

СТ(6): С третьего класса.

СК(7): С третьего класса. Да, это было очень давно. Вы можете вспом­нить, что они говорили? Или...

СТ(7): Нет, это было, скорее, чувство...

СК(8): Чувство...

СТ(8): Да-а, это было чувство, будто я установила какую-то дистанцию между собой и классом...

СК(9): Из-за Ваших хороших оценок. ,

СТ(9):Да-а.

СК(10): Вы что-нибудь пытались с этим сделать?

СТ(10): Я после этого уже не так хорошо училась. Это на меня очень сильно действовало. Я больше хотела быть с ними, чем с учитель­ницей, и даже больше, чем быть в учительском списке лучших. Так что это было очень важно.

СК(И): Это был очень важный опыт — (Да.) — для Вас, и Вы оказа­лись включены в конфликт между учительницей и Вашими одно­классниками или переживали это как конфликт. (Да.) Ваши родите­ли вмешивались в эту ситуацию?

Часть III. Семь этапов исследования с помощью интервью

СТ(Н): Этого я не помню, потому что это было для меня... Мое вос­приятие оценок изменилось очень сильно. Для них это было очень незначительно. Их все это продолжало удовлетворять, было все так же приемлемо, и в общем меня продолжали вознаграждать за то, что я хорошо учусь, успешно. Так что эта двойственность поддер­живалась.

СК(12): Этот диссонанс между, скажем, лояльностью по отношению к учителю и расположением одноклассников — такая ситуация ког­да-нибудь еще повторялась? Это Вам не напоминает что-то дру­гое...?

СТ(12): Да это все время повторяется в моей жизни. Как только я на­чинаю меньше внимания обращать на моих друзей или на коллег, то сразу получаю какой-то сигнал: «Ну-ка, что для меня важнее?». А для меня важнее всего дружба.

СК(13): Ммм... Это главный вопрос.

Вы до этого несколько раз упомянули слово «вознаграждали» — что Вы имели в виду под этим «вознаграждением»?

СТ(13): Ох, когда я была в третьем классе, то, наверное, позволяли смотреть телевизор, или куда-то пойти, или попозже лечь спать, по­купали мороженое, какую-то еду...

СК(14): То есть материальное вознаграждение — (Да.) — за оценки? И это заставляло вас лучше учиться, или Вы и так учились?

СТ(14): Это заставляло меня сильнее хотеть хорошо учиться, так что да, я лучше училась.

СК(15): Я где-то слышал про «отметочные деньги». СТ(15): Отметочные?..

СК(16): Деньги. Что некоторые получают деньги за отметки. СТ(16): Если они хорошо учатся? СК(17): Да, а Вы их когда-нибудь получали? СТ(17): Нет. Только еду! (Смеется). Мороженое. СК(18): Есть такое понятие «льстить» или «подлизываться». Или по­дыгрывать учителю. Вас когда-нибудь в этом обвиняли? СТ(18): Да.

СК(19): Обвиняли. И как Вы это воспринимали? СТ(19): Это было обидно.

Глава 7. Ситуаций интервью

СК(20): Дети в Дании, которых я опрашивал, тоже упоминали этот кон­фликт. У них возникали хорошие отношения с учителем, и почти автоматически другие ученики могли начать поговаривать о подли­зывании... Так. Теперь попробуем прыгнуть вперед — попробуйте вспомнить последний раз, когда Вы получали оценки.

СТ(20): Что-нибудь кроме зачет—незачет?

СК(21): Да.

СТ(21): Я вспомнила провал по английскому в колледже! Это меня очень травмировало. То есть я не смогла закончить колледж вместе со всеми. Совершенно неожиданно. Мне было очень плохо. Но я закончила, выполнив тест по телефону вместе с учителем и, в ко­нечном итоге, закончила последний год вместе с моим классом. С их стороны это было очень мило.

СК(22): Тогда Вы оказались на другом полюсе.

СТ(22): Мне и друзья многие так говорят! (Смеется).

СК(23): Так что, похоже, это почти непрекращающийся конфликт как в

отношении учителя, так и в отношении одноклассников. А где же

вы сами? Остались в стороне? СТ(23): Я рада, что больше с этим дела не имею. СК(24): Да, я вижу...

А если обратиться конкретно к учебному процессу, полученные

оценки как-то влияли на то, как Вы учились?

СТ(24): Да, я очень беспокоилась о том, чтобы выбрать подходящую тему сочинения, правильно провести исследования и достичь нуж­ного результата, не обязательно самого лучшего. Так что сейчас (в Сэйбруке, учась по программе для соискателей докторской степе­ни, где система оценок только зачет—незачет), у меня больше сво­боды при написании эссе, больше возможностей выразить соб­ственное мнение. Я думаю: «Ну, попробуем, это может быть и не примут, но это не будет провалом». Это дает мне большую свободу творчества, и мое желание рисковать увеличилось. Когда я знала, что мне поставят оценку, возможности рисковать почти не было, понятно: мне нужно было утвердиться среди одноклассников, гово­рить об этом и быть уверенной, что я на том же уровне, что и все. Теперешний опыт настолько индивидуален и так безопасен, что мне больше хочется творческого риска.